– Повзрослел. Выглядишь настоящим мужчиной…
Провёл Арджана в глубь комнаты, усадил на один из неаккуратно теснящихся вокруг стола стульев, сам устроился рядом.
– Не слишком помпезно всё выглядит? – усмехнулся он, заметив, что племянник быстро осмотрел помещение. – Ничего, мой дорогой, ничего!.. Лоск будем наводить потом, сейчас главное – дело.
Он с наслаждением закурил, выпустил длинную струю дыма и, пристально глядя на Арджана, спросил:
– Как ты оцениваешь встречу господина Руговы с Милошевичем?
Хайдарага пожал плечами:
– Я не политик. Да и информацией в полном объёме не владею. Нас ведь в лагере только о факте встречи известили. На первый взгляд – ничего существенного для нас. Сербы, пожалуй, больше выиграли…
– Не скажи, – усмехнулся дядя. – Всё ещё только начинается…
Его прервал телефонный звонок. Эрвин снял трубку, произнёс несколько слов. Арджан тактично отвёл глаза в сторону.
Кабинет у дяди небольшой, обставлен разномастной мебелью, словно подбирали её с бору по сосенке. Окна задёрнуты портьерами, которые не мешало бы выстирать. Стол завален бумагами, на многих документах – пометки, сделанные рукой Эрвина, – Арджан его почерк уже хорошо знает.
Тем временем дядя завершил разговор, аккуратно водрузил телефонную трубку на место. Помолчав, досадливо дёрнул уголком рта.
– Не удастся нам сегодня поговорить… – он с силой потёр ладонями лицо, мимоходом пожаловался: – Устал… Не помню уже, когда высыпался нормально. Ну да ладно… Поезжай-ка ты, племянник, домой. Резар отвезёт. Пообщайся с матерью. Привет ей, кстати, от меня огромный. Долго не засиживайся и не вздумай пить. Завтра ты мне понадобишься. Да, вот ещё что… Надо думать, с людьми, которые живут в вашем районе, ты знаком?
– По-разному… – пожал плечами Хайдарага. – Более-менее всех знаю.
– Это хорошо, – сказал дядя. Больше ничего пояснять не стал. – Всё, Арджан, ни секунды больше времени нет…
Мать уже спала, но дверь открыла быстро. Угрюмый Кабан занёс в прихожую коробку с продуктами и, не прощаясь, ушёл. Охи, ахи, слёзы… Арджан ласково успокаивал мать, осматривая при этом давно знакомую обстановку небольшой квартирки. Всё привычное, всё родное, но как же он успел, оказывается, по всему этому соскучиться! Эх, ещё бы Далмата повидать… Только сегодня не получится – ночь на дворе. Ничего, завтра как-нибудь выкроит несколько минут…
Утром, когда Хайдарага с наслаждением плескался под душем (воду в последнее время давали с перебоями, но сегодня как специально к его приезду подгадали), мать что-то крикнула из-за двери. Что там ещё? Может, распоряжение от дяди Эрвина привезли?
Арджан заторопился, кое-как обтёрся и высунул мокрую голову в коридор.
– Листовки разбрасывают, – сообщила мать, показывая белый квадратик бумаги.
– Да?.. – озадачился Хайдарага, вытирая голову полотенцем. – И что там?
– Оказывается, господина Ругову заставили приехать в Белград! Ложной была их встреча с Милошевичем… – Линдита удивлённо посмотрела на сына. – Как же так можно, Арджан? Если сербы даже нашего лидера ни во что не ставят, кто ж им поверит?
– Уж такие они… – неопределённо отозвался Хайдарага.
– А ещё… Господин Ругова призывает всех албанцев покинуть Приштину. Уехать в Македонию или Албанию… В голове не укладывается, – мать всхлипнула. – Всё бросить, уехать невесть куда. Можно ли так?
– Наверное, нужно… – Арджан лихорадочно соображал: не об этом ли вчера собирался поговорить с ним дядя? Ничего, скоро всё станет понятным. Ласково погладил по голове расплакавшуюся мать: – Не реви… Дядя Эрвин подскажет, как правильно поступить.
– Верно, верно, – быстро закивала Линдита и слабо улыбнулась сквозь слёзы: – Уж Эрвин-то знает, что делать…
– Пойдешь с Резаром, – распорядился дядя. – На всякий случай прихватите ещё пару человек. Обойдёте всех албанцев, живущих в вашем районе. Объясняй, уговаривай, запугивай, но чтобы завтра духу их в Приштине не было.
– А если кто-нибудь заупрямится? – спросил Арджан. – Не силой же их выгонять…
– Силой, пожалуй, не нужно. Возьми таких на заметку, потом решим, как с ними поступить.
Под глазами Эрвина чернели круги, в голосе появилась хрипотца – видно, курил не переставая.
– Ты меня прости, дядя, – неуверенно произнёс Хайдарага, – но, если можно, объясни. Зачем всё это? Неужели мы покорно уйдём, а сербы останутся здесь победителями, чтобы пользоваться тем, что наши люди создавали поколениями?
– Насильственное выселение народа называется геноцидом, – устало улыбнулся дядя. – На дворе – конец двадцатого века. Так просто подобное никому не сойдёт с рук. Тем более – сербам… – он потянулся к пачке сигарет и, прикуривая, невнятно произнёс: – Да и не все мы уйдём.
– Как с мамой быть? – спохватился Арджан. – Ей-то что делать?
Эрвин пожал плечами.
– Ничего. Пускай живёт, как жила.
– Но, дядя… – растерялся Хайдарага.
Глаза Эрвина нехорошо прищурились, взгляд потяжелел:
– Уж не думаешь ли ты, что мне безразлична судьба единственной сестры?
Арджан быстро затряс головой: мол, и в мыслях подобного не было!
– Мы о ней позаботимся, – пообещал Эрвин. Приблизился к племяннику, ласково потрепал его по щеке. – Оба позаботимся: и ты, и я. Да и других попросим. Тех, что в Приштине останутся… Скажи Линдите, пусть не переживает и не волнуется. Ближе к вечеру я зайду и всё ей объясню.
Это был трудный день. Подъезды, лестницы, калитки, двери, двери, двери… А ещё – люди: растерянные, озлобленные, негодующие. Заплаканные лица женщин, рёв детей, бесконечные вопросы. От чисто житейских: что с собой брать, до самого важного: как такое допустили? Как?! Кто в этом виноват? Неужели можно вот так, запросто, уйти из родных мест? Неужели можно оставить свои дома на разграбление?
Арджан с удивлением заметил, что к его словам прислушиваются, что ему верят. Даже мелькнула мысль: уж не сказывается ли родство с дядей Эрвином, корни-то у них общие? Хотя скорее причина была в другом – в этом море всеобщей растерянности люди, знающие, что нужно делать, казались последними островками уверенности, стабильности, к ним инстинктивно тянулись остальные.
– Не беспокойтесь, – успокаивал земляков Хайдарага. – О вас позаботятся. И в дороге, и на месте прибытия. И об оставленном не переживайте. Есть кому проследить за его сохранностью и спросить с сербов, если что случится…
Сербы! При этом слове лица вспыхивали от ненависти, кулаки сами собой сжимались. Многие мужчины готовы были остаться, защищать свои дома, мстить обидчикам. Жестоко мстить!
– Не сейчас, – терпеливо внушал им Арджан. – У каждого из вас будет возможность встретиться с представителями Армии освобождения Косова, каждому представят шанс проявить патриотизм и наказать виновных в сегодняшнем позоре. Это я вам твёрдо обещаю!