Произошло это во время отсутствия Брежнева, когда тот находился в отпуске в Крыму. Замещавший его Николай Викторович Подгорный, покровитель и друг Петра Ефимовича, недолго думая поручил ВСНХ СССР, Госплану СССР и Минвнешторгу представить свои соображения. Новиков, Ломако и Патоличев, не сговариваясь, дали предложению Шелеста внешне корректную, а по существу резко отрицательную оценку.
Первым взял слово Анастас Иванович Микоян:
– Считаю, что заявление товарищей излишне категорично. Но по существу они дают записке правильную политическую оценку. – Микоян направил на сидящего практически напротив Шелеста руку с растопыренными пальцами. – Петр, ты хочешь изменить принцип монополии внешней торговли СССР? Мы же еще в двадцать третьем все определили! Очень удивляет, что опять возник этот вопрос.
– К сожалению, не знал о поступлении письма, – добавил Брежнев и, повернув голову направо, укоризненно посмотрел на сидящего рядом Подгорного. – Коля, ты-то как пропустил его в рассылку по ведомствам?
– Сейчас чувствую, что это письмо ошибочное, все понимаю, готов вернуть ситуацию в прежнее русло. – Беспомощно развел руками Петр Ефимович.
Он уже давно осознал величину проблемы и даже не пробовал убеждать кого-то в своей правоте. Отвести бы удар от себя…
– Поймите меня правильно, я не имел в виду ничего особого. Исходил только из деловых интересов. Это письмо подготовили товарищи из МИДа Украины, его на Президиуме ЦК КПУ даже не обсуждали.
– Значит, тебе надо поехать в Киев и растолковать все этим товарищам по-хорошему. Чтоб занялись настоящей самокритикой в связи с политической ошибкой! – Анастаса Ивановича явно зацепило такое легкое отношение к принципиальному вопросу, и он укоризненно продолжил: – Вам надо сделать серьезные выводы!
– Была ошибка, – согласился с критикой Подгорный, пытаясь спасти друга. – Виноват, что не вник в суть и разослал письмо по ведомствам. Необходимо было сначала обсудить вопрос на Президиуме.
Леонид Ильич обвел глазами присутствующих, собираясь поставить вопрос на голосование и закрыть тему. Заодно неодобрительно покосился на быстро обменявшихся записками Шелепина и Косыгина [161] . Длительное разбирательство совершенно не входило в планы Брежнева на этот вечер. Однако Петр Нилович Демичев [162] не только присоединился к отрицательной оценке письма, но и попросил слова для продолжения.
– Подожди, тут вопрос намного серьезнее. – Он вздернул вверх подбородок, встряхнул шикарными волнистыми волосами. – Считаю, что в ЦК КП Украины начал процветать национализм. В аппарате почти не осталось русских!
– Нет, неправильно! – попробовал перебить Шелест, но Демичев его резко оборвал:
– Совсем распустили интеллигенцию! Не препятствуете, а поощряете ее националистические настроения! Недавно Тарас Франко [163] с друзьями настаивали, чтобы не русский, а украинский язык преподавали во всех школах и вузах республики!
– Мало ему младшего брата, – сердито проворчал себе под нос Подгорный.
– Они написали об этом депутатам Совета Национальностей, никто их унять не может! – продолжил обличительную речь Петр Нилович.
– Но при чем тут ЦК? – Шелест удивился напору. – Эти писаки большей частью вообще беспартийные!
– И верно, – поддержал Петра Ефимовича Микоян.
Но Демичев не собирался останавливаться:
– Недавно в Киеве Московская, Советская и многие другие улицы были переименованы, им дали имена украинских писателей.
– Ничего об этом не знаю! – Шелест отвел глаза, вспомнив осторожные предупреждения друзей. – Приеду и сразу разберусь.
– Еще бы улицу Ленина переименовали в Шевченко!
На несколько минут заседание потеряло всякий лад и скатилось к беспорядочным спорам, в которых секретари ЦК припоминали друг другу старые обиды. Никто не мог поверить, что изменение названий улиц республиканской столицы прошло мимо внимания партийных органов.
Наконец Леонид Ильич не выдержал, призвал всех к порядку и дал слово Шелепину, который с нетерпением дожидался своей очереди.
– Согласен со всеми, но считаю дело намного более крупным. Нельзя ограничиться одной критикой, как это предлагает Анастас. И вообще, за эту политическую ошибку несет ответственность не только Шелест, но и Подгорный.
– Да я просто внимания не обратил! – возмутился Николай Викторович. – Только что все объяснил!
– Саша, не своди со мной личные счеты! – резко добавил Петр Ефимович [164] .
– На каком основании второй секретарь ЦК КПСС курирует Украину? – раздраженно скривил губы Александр Николаевич. – Из-за этого теперь никому невозможно вмешаться в украинские дела!
И, поднеся поближе к глазам заранее составленную записку, стал приводить факты и цифры, говорящие о том, как украинские организации нарушали поставки угля, металла и прочего в другие республики, а для себя планы перевыполняли. Особенно досталось Председателю Совмина Украины [165] .
– Петр, – продолжил Шелепин, – ты в прошлом году как-то договорился об уменьшении поставок мяса в общесоюзный фонд. Торговля на Украине после этого, конечно, выросла, а в Советском Союзе дефицит стал еще больше. Это какое-то мелкобуржуазное местничество!
– Украина потребляет сорок пять килограммов мяса на душу населения, – неожиданно добавил Брежнев, прочитав записку Рашидова, который предпочел сам не вмешиваться. – В то время как Узбекистан двадцать три кг, Армения двадцать пять кг [166] .
– Украина всегда была надежной опорой партии в национальном вопросе, – вставил реплику Косыгин. – Такие инициативы ЦК КПУ недопустимы ни сейчас, ни в будущем. Их необходимо немедленно пресечь самым жестким образом.
– Подгорный предложил недавно министру кинематографии СССР поехать в Киев и обсудить там идеологические вопросы, – опять вмешался Демичев. – Выходит, что союзный министр должен получать указания по идеологическим вопросам в Киеве!