Отчасти столь быстрый успех галлов и германцев при захвате римского стана был обусловлен тем, что в лагере собралось множество беженцев из окрестных сел. Объятые паникой беженцы с женами и детьми метались по лагерю, внося еще большее смятение и в без того расстроенные римские манипулы и когорты. Участь несчастных беженцев была ужасна. Мужчин галлы убивали, а женщин насиловали прямо на земле рядом с окровавленными трупами. Тут же косматые германцы и беспощадные самниты терзали угодивших в плен легионеров, выпуская им наружу кишки, отрубая руки и ноги. Стоны умирающих в муках пленников сливались с жалобными криками женщин и плачем до смерти перепуганных детей.
Я метался по лагерю, спотыкаясь о мертвые тела, наталкиваясь на торжествующих галлов, деливших имущество римлян, заглядывая в шатры и палатки. Я искал Крикса, но того нигде не было. Меня страшила мысль, что Крикс, возможно, тяжело ранен, а то и вовсе убит, ведь он, по своему обыкновению, находился в самом пекле сражения. Я велел Эмболарии и Клувиану тоже заняться поисками Крикса и как можно скорее привести его ко мне или меня к нему. Эмболария и Клувиан бросились выполнять мое поручение, мигом затерявшись среди этого дикого шумного хаоса, которым был охвачен весь римский лагерь.
Заглянув в очередную палатку, я увидел двух галлов, раздевающих рыдающую девушку с растрепанными темными волосами. Ее прекрасное бледное лицо показалось мне знакомым.
– Сильвия! – невольно воскликнул я.
Галлы, узнав меня, отпустили девушку, неловко комкая в руках обрывки ее одежд.
– Андреас, мы не знали, что эта девушка твоя, – пробормотал один из воинов, перемазанный кровью с головы до ног. – Не гневайся.
– Мы уже уходим, – добавил другой, отвесив мне поклон. Этот второй был обнажен по пояс, его мускулистый загорелый торс был весь покрыт шрамами.
– Найдите Крикса! – строгим голосом повелел я, посторонившись и пропуская обоих галлов к выходу из палатки. – Скажите ему что я ищу его по неотложному делу!
Прошмыгнув мимо меня, воины выскочили наружу.
Я задернул за ними тяжелый входной полог и устало опустился на скамью. Я старался не смотреть на Сильвию, которая перестала плакать и пыталась прикрыть свою наготу обрывками столы. Из соседней палатки доносился грубый смех галлов, их голоса и женские рыдания. Неподалеку в проходе между палатками кто-то из германцев ломал кости пленному римлянину который плакал и умолял о пощаде. Другого пленника германцы жгли факелами, запах обгорелой человеческой плоти чувствовался издалека. Сжигаемый заживо пленник буквально надрывался в крике от нестерпимой боли. Не в силах выносить это, я опустил голову, закрыв глаза и заткнув ладонями уши.
Я просидел так несколько минут, а может, дольше. Неожиданно кто-то встряхнул меня за плечо. Подняв голову, я увидел перед собой Эмболарию, раскрасневшуюся от быстрого бега.
– Я нашла Крикса, – сказала самнитка. – Он пребывает в преторском шатре.
– Что он там делает? – спросил я, поднявшись со скамьи.
– Пьет вино. – Эмболария криво усмехнулась. – Еще Крикс развлекается с женщинами. Впрочем, Крикс там не один, вместе с ним Ганник и Брезовир.
– Я иду туда! – У выхода из палатки я обернулся к Эмболарии, кивнув ей на испуганную Сильвию. – Позаботься о ней.
Эмболария молча кивнула, отбросив со вспотевшего лба длинную вьющуюся прядь.
В большом преторском шатре с пурпурным верхом царила настоящая пьяная оргия. Кроме Крикса здесь находились еще шесть или семь начальников когорт, среди которых особо выделялись Брезовир и Ганник В то время как все прочие военачальники угощались вином и всевозможными яствами, эти двое, раздевшись донага, с блаженными стонами и вздохами утоляли свою похоть. Брезовир на смятой преторской постели насиловал молодую пышнотелую женщину с длинными распущенными волосами, поставив ее перед собой на четвереньки. Длинный детородный жезл Брезовира с чавкающим звуком раз за разом погружался в алую женскую щель, бесстыдно сверкавшую между белыми полными бедрами и округлыми ягодицами. Загорелый дочерна Брезовир казался еще темнее рядом с беспомощной белокожей невольницей, уронившей голову в ореоле распущенных волос на свои согнутые в локтях руки. Женщина тихо стонала, но совсем не от удовольствия, а скорее от боли.
В другом углу шатра на другой постели похотливый Ганник буравил своим толстым жезлом нежное розовое лоно юной девы с заплаканным лицом и рыжими косами. Рыжеволосая девушка лежала на спине с раскинутыми в стороны стройными длинными ногами. Закрыв глаза и кусая губы, она молча терпела эту муку. Навалившись на девушку сверху, Ганник с удовольствием мял своими жадными руками белые девичьи груди с маленькими сосками.
Сидевшие за столом военачальники опрокидывали в рот чаши с вином, обсуждая при этом прелести двух насилуемых женщин и посмеиваясь над ненасытностью Ганника и Брезовира.
При моем появлении в шатре смех за столом утих, взоры военачальников обратились ко мне. Кто-то из них перестал жевать, кто-то так и не донес до рта чашу с вином.
– Что случилось, Андреас? – озабоченно спросил Крикс, глядя на мое мрачное лицо.
– Празднуете победу, глупцы, и не ведаете того, что всего в полумиле отсюда претор Аррий собирает свои войска в кулак, чтобы обрушиться на наше войско! – сердито проговорил я, указав рукой на северо-запад в сторону холмистой гряды. – Не пьянствовать надо, а первыми напасть на претора Аррия! Если мы промедлим хотя бы час, то эта наша победа обратится в поражение. Послушай меня, Крикс. Я слов на ветер не бросаю. Вам ведомо, что мои предсказания всегда сбываются. – Сделав паузу, я обвел военачальников хмурым взглядом. – Оставьте чаши, друзья, и возьмитесь за мечи! Я читаю мысли претора Аррия, который не любит проигрывать битвы и собирается отбить у нас свой лагерь.
Крикс со звоном поставил свою чашу на стол.
– Братья, – сказал он, – выводите свои отряды из лагеря. Действуйте без промедления! Надо упредить претора Аррия. Пусть трубачи дадут сигнал боевой тревоги!
Я убедил Крикса отдать под мое начало всех самнитов и луканцев, коих было около семисот человек. С этим отрядом я надумал совершить глубокий обходной маневр, чтобы ударить римлянам в спину. Самнит Клувиан, неплохо знавший эти места, должен был провести мой отряд незаметно для римских дозоров.
Крикс, то ли не доверяя мне, то ли беспокоясь за мою жизнь, присоединил к моему пешему отряду еще пятьсот германцев во главе с Арвинием. Этот Арвиний тоже был некогда гладиатором и обрел свободу прошлой осенью, когда Спартак потребовал у властей Капуи освободить всех гладиаторов и рабов-мужчин в обмен на пленных капуанцев.
Эмболария тоже хотела отправиться со мной, но я приказал ей остаться в войске Крикса и все время держать Сильвию при себе.
Клувиан повел мой отряд сначала к перевалу, чтобы ввести в заблуждение римских дозорных, которые наверняка вели наблюдение с холмов за войском восставших. Затем, скрываясь за Гарганским хребтом, мое небольшое войско вышло на лесную дорогу, идущую на запад к городу Левки. Мои воины валились с ног от усталости, но я не давал им ни минуты передышки. Сойдя с коня, я шел пешком наравне со всеми, обливаясь потом и изнывая от жажды. Было начало апреля, но солнце на этих южных широтах уже припекало очень сильно. В моем мозгу, как в калейдоскопе, всплывали тексты античных авторов, давших описание разгрома отряда Крикса легионами претора Аррия. Все античные авторы излагали этот эпизод древней истории таким образом. Сначала восставшие рабы опрокинули войско претора Аррия, загнав его на близлежащие холмы. Ближе к вечеру, когда воины Крикса увлеклись разграблением римского лагеря и празднованием своей победы, римляне напали на галло-германский отряд, истребив его почти поголовно. Пал в этом сражении и сам Крикс.