– Возьми ты его к себе придворным поэтом, и пусть там, на здоровье, соловьем разливается! Мне он, что ли, будет стихи читать? Пока не прибью,– заметил я племяннице.
– Нет,– ответила мне Маша,– нельзя его ко двору. В такой обстановке он точно свой талант погубит, у нас он уже почти успел, и только революция и эмиграция помогли ему остаться поэтом.
– Так ведь ты же еще и курильская королева! – напомнил я.– При шикотанском дворе ему жизнь точно медом не покажется. А то туда англичане недавно военного наблюдателя послали, следить за выполнением условий мирного договора. Бедному словом не с кем перемолвиться, ибо Пашины моряки по-английски знают только слово «дринк» и наливают ему с утра до вечера, благо Одуванчик выделил на это специальные средства. Вот, значит, и пусть поэт помаленьку набирается жизненного опыта.
В общем, я позвонил в приемную и велел запускать будущего Северянина.
– Позвольте преподнести вам свои стихи! – с ходу взял быка за рога поэт.
– Это смотря про что,– дипломатично ответил я.
– Вот, пожалуйста, на геройскую гибель первой штурмовой эскадрильи.
– Вот те раз! – удивился я.– Вы что, там были? Или хотя бы с летчиками беседовали?
– Я прочитал…
– Где?
– В «Ниве»…
– Ясно. Давайте.
Как я и ожидал, ни малейшей художественной ценности текст не представлял. Про гимназисточек у него куда лучше получалось…
Примерно так я ему и сказал.
– Если вы будете писать о том, что совершенно себе не представляете, получится убожество вроде вот этого. Так что или продолжайте писать про этих… как их там… в общем, про этих. Но летчиков моих, пожалуйста, не трогайте своими дрожащими лапками! Или, если хотите, я вам могу устроить командировку к морякам, настоящим героям. Летчики там, кстати, тоже есть. Посмотрите, как на краю света они несут свою нелегкую и опасную службу, глядишь, и действительно стоящие вещи начнете писать. Только как бы это помягче сказать… в общем, поэты там никому и на это самое не нужны, и уж тем более такие, каким сейчас являетесь вы. А вот в радиотелеграфистах нужда очень большая! Музыкальный слух у вас есть, то есть закончить курсы вам будет нетрудно. Так что, выписывать направление?
Поэт ушел, таки взяв мою бумагу, а я еще некоторое время пребывал в задумчивости, грозящей перерасти в меланхолию. Как он там со временем напишет: «Как хороши, как свежи будут розы, моей страной мне брошенные в гроб». Ну, ему-то, скорее всего, действительно их и бросят, в отличие от некоторых… То есть поначалу и мне, наверное, цветочков подкинут, но зато потом навалят уж столько дерьма! И отнюдь не в качестве удобрения. С одной стороны, начхать, а с другой – как-то несколько грустно.
Но долго пребывать в таком настроении у меня не получилось – мозг как-то независимо от остального организма посчитал ситуацию задачей и начал искать пути ее решения. Итак, имеем могилу и кучу дерьма сверху. Откуда оно там взялось? А всякие защитники общечеловеческих ценностей накидали, в память, например, об операциях наподобие только что закончившейся с эсерами-максималистами. Решение видно невооруженным глазом: не будет защитников, не будет и продукта их жизнедеятельности… А вот куда они денутся, это вопрос чуть посложнее. Можно, конечно, и их под каким-нибудь предлогом заранее… нейтрализовать, так скажем. Но ведь новые вырастут! И никаких спецслужб не хватит на постоянное выпалывание, да у них и кроме того работы будет до и больше. Значит, что? Этим делом должен заняться народ. Как увидел, что какой-то гад уже приспустил штаны с целью выразить свое отношение к кровавому прошлому, так и в ухо ему! А потом кликнуть прохожих и вдумчиво, без неуместной торопливости всем вместе поработать ногами. Кстати, он, гад, ведь не один такой будет. И чем займутся остальные? Тем же самым и в том же месте будет страшно. Но не испражняться-то они не смогут! Значит, начнут искать другое место и другие объекты… А вот тут им надо будет помочь. Ведь сколько замечательных мест есть на земле – тот же Гайд-парк, например. Вот уж там найти, что и от кого защищать,– это раз плюнуть.
«Вроде ничего так картинка вырисовывается,– подумал я,– теперь при случае и помирать будет не так противно».
Но что нам нужно для воплощения ее в жизнь? Первое – преемственность власти. Вот чем мне монархия нравится, так в основном этим. Далее, нужно, чтобы все механизмы, запущенные мной, могли продолжать работу и без меня… Но ведь я и так именно этим и занимаюсь, правда, в основном не из высших соображений, а просто из лени. Хотя хрен его знает, может, это у меня патриотизм такой, под лень маскирующийся? Ладно, потом разберемся. А чего не хватает в моей картинке? Истории. Красивой и правдивой истории о трудном пути великой страны России, где и про нас с Гошей немножко будет… Вот оно, то, что пока упущено. Историю сейчас пишут все, кому не лень, и один похабней другого. Значит, придется заняться еще и этим.
Остаток вечера я провел в раздумьях на еще одну тему о вечном и нетленном. Дело было в том, что Нобелевский комитет в очередной раз насвинячил и не присудил премию Менделееву. Блин, да вы найдите мне открытие, по значимости сравнимое с периодической системой! Ну, закон всемирного тяготения, доказательство гелиоцентричности солнечной системы, исследования Пастера… Может, и еще пара-тройка вещей, но не больше. Однако уперлись и не дают… Кстати, у нас Дмитрий Иванович пока помирать не собирался – во-первых, мы его полгода назад в сонном виде стаскали через портал, а во-вторых, при нем неотлучно находились два комиссара, которые следили, чтобы старик не простужался. Он поначалу немножко возмущался, но Гоша его уболтал: мол, да как же мы без светила-то, ежели оно вдруг простудится и помрет! Вы уж, Дмитрий Иванович, потерпите еще лет пятнадцать, я вас как император умоляю.
И значит, Гоша возмутился безобразным поведением этого комитета и даже хотел было выступить по этому поводу, однако я предложил:
– Да и хрен с ними! Учини свою премию. А уж сделать ее престижней Нобелевки – это мы как-нибудь… Все равно приемы информационной войны на чем-то отрабатывать надо.
Уже сказав это, я понял, что сейчас скажет его величество. И Гоша не обманул моих ожиданий:
– Ну я-то кто? Просто один из императоров… А вот всемирно известный технический гений Найденов, действительно, просто обязан основать сверхпрестижную премию имени себя! Так что ты уж, пожалуйста, не разочаровывай мировую общественность…
И вот я сейчас сидел и думал. Премия? И очень большая, между прочим… За совершенно выдающийся вклад в развитие человечества. Присуждается раз в три года троим. Пока я жив, я председатель Найденовского комитета, а потом видно будет. Первые кандидаты – Менделеев и Эдисон. А вот кого бы зазвать третьим?
Флагман Черногорского флота Открытого моря, линкор «Црна Гора», подходил к столице Курильского королевства, городу Порт-Шикотан. Вот он зашел в пролив, ведущий в Дерибасовскую бухту, на берегах которой и стоял город, как писал один проезжий (из Гатчины в Питер) журналист, «красивейший и крупнейший город королевства». Писал он, кстати, чистую правду, ибо никаких других городов в королевстве просто не было.