- Чего у меня нет, я без тебя знаю, определить большого ума не требуется, - огрызнулся Крячко.
- Знаете, начальники, выясняйте отношения наедине, - сказал Нестеренко, засмаливая "беломорину". - И так тошно, тут вы со своими подковырками. Давай по делу.
Гриша Котов наступил ему на ногу, но старый опер был не в духе, двинул стулом, сказал зло:
- Ты еще! Сам знаю, чего говорить!
- Нормально, - усмехнулся Гуров. - Оба правы. Ты, Валентин, когда за руль садишься, движок включаешь, сразу с третьей двигаешь или слегка мотор прогреваешь? Вот и мы прогреваем. За день наездимся, если к вечеру соберемся, так уже хорошо. Так что не погоняй, еще взмылишься. Предлагаю действовать по такому плану и по обстоятельствам, естественно. "Известно, что Игоря Турова в ночь с шестого на седьмое августа убили. Случаем, вам не известно, кто подобное мог свершить? И не предполагаете? А врагов он имел? Оружие у него не видели? Как с людьми жил, может, ссорился с кем? Извините, а с братьями как? А с сестрой? Девушки, естественно, бывали? А какого окраса, может, платные?"
Станислав многозначительно хмыкнул.
- Идею поняли, слова найдем, - сказал молчавший до того Котов.
- Не сомневаюсь. Едем дальше. "Простите за дерзкий вопрос, а вы сами в момент убийства где находились? Ради Бога, ни в чем не подозреваем, служба. У вас и свидетели есть? Спали дома? Может, звонил кто? Ночью не звонят. Естественно. А собака у вас есть? Может, гулять выходили, случается?"
- Человек отказывается давать показания? - спросил Станислав.
- Какие показания? Вы что, ничего не понимаете? А магнитофон из кармана доставать не обязательно. Вы просто беседуете, пытаетесь разыскать убийцу приятеля хозяина квартиры.
- Он и беседовать не желает? - Станислав тяжело вздохнул.
- Прискорбно, значит, вы плохой сыщик. Тогда повесточку в прокуратуру к помпрокурора Драчу. Что еще можно придумать?
- Спросить о друзьях и характере времяпрепровождения убитого, - сказал Нестеренко. - Любимые места посещения?
- У девушки можно спросить, не была ли влюблена в Игоря, - подсказал Котов. - Данную тему можно развить.
- Вот, действуйте, а я поеду к самому. Он вчера выписался. Да, вопрос на засыпку. Станислав, основное внимание на кого?
- Знаю, но не скажу, - ответил Станислав и обаятельно улыбнулся.
- Вперед, и флаг вам в руки!
Когда все вышли, Гуров, не торопясь, закурил, прошелся по кабинету. Затем позвонил в театр, но Мария была занята на репетиции. Голос Гурова уже знали и почему-то с радостью сообщили, что после репетиции актриса отправится в дом звукозаписи, затем вернется в театр, кого-то требуется подменить.
Ничего нового Гуров не узнал. Неизвестного Черта, которого назвали Рябов и Рудин в своем разговоре, по картотеке установить не удалось, не значился он и в компьютере Интерпола, становилось ясно, что убийца не из преступной среды, пришел со стороны. Выйти на него представлялось возможным только через связи семьи Туровых, которые, естественно, никакого Черта не знали, имели милого знакомого Ивана Ивановича Иванова, или как там его звали?..
Гуров позвонил Турову, справился о здоровье, попросил разрешения навестить.
Хозяин никак не походил на больного, супруга почему-то встретила Гурова не очень доброжелательно, букет цветов сунула домработнице со словами:
- Пристрой где-нибудь. - Повернулась к мужу: - Ты, Илья, принимай гостя, мне некогда.
Туров пригласил Гурова в свой просторный кабинет, открыл бар, кивнув на дверь, сказал:
- Не обращайте внимания, "тучи над городом встали"... С утра поцапались с Еленой. Она не желает работать. Ничего. Помирятся. Как наш бронепоезд? Все еще на запасном пути?
- Не понятно мне, - Гуров разглядывал бутылки, стоявшие в баре. - Не понятно. Человек сейф открыл, видит пачки американских долларов, а он берет лишь ваш сидиром.
- Что заказывали, то и взял, - ответил Тур.
- Допустим. А наличные деньги человеку вообще не нужны?
- Может, он бы и взял, да брат помешал.
- И все равно не сходится, - Гуров наполнил две рюмки. - Может, вам лучше воздержаться?
- Коньяк в малых дозах допустим, но я сегодня лучше воздержусь.
- И правильно! Ваше здоровье! У меня к вам просьба, шеф. - Гуров потянулся за сигаретой, но удержался. - Сдается мне, преступник как раз не удержался и пару-тройку пачек сотенных в карман сунул. Вы попросите своего бухгалтера сверить наличность в сейфе с документацией, может, все-таки какой-то суммы не хватает. Очень бы это мне помогло. Номера на банкнотах серийные, если задержим кого, улика неопровержимая.
- А сидиром? - обеспокоился Тур.
- Прежде чем дом построить, следует яму под фундамент выкопать.
Туров сверкнул голубыми глазами.
- А вы человек обстоятельный.
- Обязательно. В нашей профессии иначе нельзя.
- Только долго очень.
- А вы номера своих счетов смените или еще какой фокус сделайте, я не в курсе, чтобы посторонний к вашим деньгам доступа не имел.
- А в украденном сидироме моих данных не было, я сплю спокойно, - ответил Тур.
- Вы свое спокойствие ловко скрываете, - усмехнулся Гуров.
- Что мы все обо мне печемся, какие расходы у вас? Полагаю, деньги нужны? - поинтересовался хозяин.
- Деньги всегда нужны, - философски ответил Гуров, - однако Бог с ними, оформление долгое.
- Да я позвоню... - возмутился Тур, - все сделают быстро.
- Обойдемся, - сухо сказал Гуров. - На этот раз.
Тур фыркнул, качнул тяжелой головой, прошелся по кабинету, недовольно сказал:
- Я не всегда понимаю, когда вы шутите, когда говорите серьезно.
- Это нас роднит, я тоже не всегда понимаю, когда шучу, а когда говорю очень даже серьезно.
* * *
В соседней квартире, где жила младшая сестра Тура Елена, находился Григорий Котов. И, хотя он надел свой лучший костюм, белую рубашку, даже галстук, смотрелся он здесь предметом посторонним, абсолютно чужеродным. Чуть склоненная набок голова, плохая стрижка не давали возможности причесать волосы, они торчали клочьями в разные стороны, причем пятнистыми клочьями, так как Котов седел не как все люди, от висков к макушке, а произвольно - там седое пятно, в другом месте. Они были особенно видны, так как от природы оперативник был жгучий брюнет. Ну и, конечно, знаменитый нос, который создавался всевышним неизвестному гиганту, а достался человеку роста нормального. При всем этом Григорий Котов не был ни уродлив, ни смешон. Возможно, все несуразности, собранные в нем, уравновешивали его глаза - темно-карие, заглянув в которые становилось почему-то неловко, словно виноват в чем.