Нестеренко выспался, ему наложили свежую повязку, опер держался молодцом, да и чувствовал себя вполне прилично. Он сидел в "Мерседесе" Станислава и говорил:
- Стас, как друга прошу, врежь этим мерзавцам, что надо мной измывались. Пойми, не сведение личных счетов, дело в защите чести мундира. Если они со мной таким образом, то как они ведут себя с простыми гражданами?
Станислав молча следил за дорогой, кивал, наконец не выдержал и сказал:
- Валя, я не девка, меня уговаривать не имеет смысла. Сказать я могу что угодно, они любые слова знают и слышали, результат - что слону дробина. Человек себе подобное позволить не может, а покрытый коростой гнилой пень словами не проймешь. Если с ним серьезно разбираться, следует писать рапорт на имя Орлова, а он - в инспекцию по личному составу. В лучшем случае, одну сволочь предупредят о служебном несоответствии, а если за ним имеется уже что-то, так уволят. А кого поставят?
Станислав вздохнул, провел ладонью по лицу, будто паутину снимал.
- Стас, ты их тряхни, на морды испуганные хочу взглянуть, мне враз полегчает, - бормотал Нестеренко, и его просительный тон, чуть треснутый голос так не соответствовали обычно сухому, жесткому лицу, что Крячко шумно выдохнул, будто собрался нырять на глубину, снял телефонную трубку, позвонил в "Пежо" Гурову, ехавшему следом.
- Лев Иванович, вскоре будем проезжать пост ГАИ, где измывались над Валентином. Я могу сказать там несколько слов, но, полагаю, у вас получится посильнее.
- Пустое дело, - равнодушно ответил Гуров. - Однако Валентин наш человек, обязаны его просьбу выполнить.
Свернув с шоссе, остановились у поста ГАИ. Дежуривший на улице инспектор замахал жезлом. Но оперативники поставили свои машины на площадку и движению на шоссе не мешали, придраться было не к чему. Гуров неторопливо вышел из машины. Инспектора сбило с толку, что из машины вышел водитель, сержант привычно закричал:
- Что вы встали враскоряку? Ваши документы. И машина чадит, будто трактор.
Моторы иномарок работали бесшумно, никаких выхлопных газов не было. Гуров взглянул на машины, на инспектора, улыбнулся, кивнул на стеклянную будку ГАИ, спросил:
- Капитан здесь?
Инспектор почуял неладное, но гонористо ответил:
- Коли очень нужен, так и лезь сам, - он указал на железную витую лестницу.
- Позовите капитана, пожалуйста, скажите, из Главка просят.
Инспектор отошел в сторону, забурчал в динамик, тут же из будки выскочил капитан, ловко скатился с лестницы, но пары спиртного обгоняли его.
- Здравствуйте, капитан, - Гуров протянул свое удостоверение, достал блокнот и карандаш. - Прошу ваши документы.
- Что случилось, товарищ полковник? - капитан был ладно сложен, с обветренным приятным лицом, вызывал симпатию.
- Документы, капитан, - повторил Гуров, забирая у гаишника свое удостоверение.
Сверив фотографию, на которой капитан был значительно моложе, с оригиналом, Гуров отметил легкую седину на висках коллеги, миролюбиво спросил:
- Сколько лет служите? - переписал данные с удостоверения в блокнот, вернул красную корочку.
- Девятнадцать лет, товарищ полковник.
- И все еще на посту? - удивился Гуров, пошел к машине, гаишник держался рядом, стараясь не дышать, но на свежем воздухе дух от него шел крепкий. - Дети есть? - спросил Гуров и этим вопросом добил.
Капитан еще не понимал, в чем дело, но, учитывая должность и звание гостя, понял, попал за всю масть. Да еще вопросы о стаже и детях, дело совсем плохо. Гуров открыл дверцу "Мерседеса", на переднем сиденье которого сидел Нестеренко. Он взглянул на гаишника, кивнул и, сморщившись, как от удара, сказал:
- Но он меня перевязал. Подошедший Станислав усмехнулся.
- Мы ему благодарность объявим, что он тебя на шоссе не выбросил и машину не забрал. Хотя его понять можно, рядом с постом ГАИ такое опасно.
- Добьете, - обреченно произнес капитан. - Я и так в штрафниках числюсь. Ваша сила! - он козырнул и пошел к будке.
- А мужик мне нравится, сопли не распустил, просить не стал, о свидетелях не говорил, - проговорил Нестеренко, когда они поехали дальше.
- Мужик неплохой, но замазанный, - ответил Станислав.
Когда свернули на проселок, Нестеренко быстро определил место, где вышел в подлесок и его окликнул Бестаев, как они оба стояли, когда Сергей выстрелил. Прошло четыре дня, а следы на земле остались, конечно, ни для какой идентификации они не годились. Станислав занял место, на котором подстрелили Нестеренко. Гриша Котов, ехавший в машине с Гуровым и не произнесший за все время ни единого слова, встал на место преступника, поднял с земли ветку, указал на Станислава, "прицелился", широкими шагами двинулся в направлении выстрела, уперся в молодую сосну, осмотрел ее на уровне плеча, отрицательно покачал головой. Дальше начинался кустарник, метрах в семидесяти - молодой подлесок. Оперативникам стало ясно: пуля ушла в небытие, искать ее бессмысленно.
- Неудачное ты место выбрал, Валентин, - сказал Станислав. - Кабы здесь стояла не одна сосна, а пяток, лучше, здоровый забор, - он поднял глаза на задумчиво молчавшего Гурова. - Что поделаешь, командир, не каждый раз к двенадцати девятку прикупаешь, но посмотреть следовало.
Гуров согласно кивнул и сказал фразу, которую никто из оперов не понял:
- И все-таки оно интересно, а если бы Валентин оказался левшой?
Когда они возвращались назад, Гуров остановил машину напротив поста, посигналил. Капитан выскочил из своего стеклянного скворечника, ловко спрыгнул с лестницы, подбежал.
Гуров достал блокнот, вырвал страницу, на которой записал его данные, протянул и сказал:
- Ты изрядная дрянь, но нечто в тебе имеется, попробуй сохранить, у тебя дети, - он поднял стекло, и машины умчались.
Сзади подошел инспектор, хлопнул начальника по плечу, сказал:
- Понял штабист, без свидетелей его показания не пляшут. Наш бы, защищая мундир, только посмеялся.
- Дурак ты, Семен. Полковник большой начальник, наш шеф перед ним в штаны наложил бы и отдал меня в момент, - капитан хотел листок порвать, передумал, аккуратно сложил, убрал в карман.
* * *
Станислав позвонил Екатерине, попросил не занимать вечер, договорился пойти с ней в какой-нибудь модный бар, спросил, как ему одеться, чтобы шибко на мента не походить.
- Погладь брюки, надрай туфли, галстук можешь не надевать, но рубашка должна быть свежая, - ответила Катюша. - Остальное при встрече.
Она села к нему в машину, достала из сумочки одеколон, смочила ладошку, провела по лацканам пиджака и щекам, неожиданно посмотрела в глаза, чему-то усмехнулась.