Блестящее хорошо сочеталось с очками мамбо.
«Сейчас мне покажут будущее…»
Виму не было страшно по двум причинам: во-первых, отбоялся свое еще в Африке, во-вторых, он прекрасно понимал, что привели его сюда не в качестве клиента.
«Похоже, нужно вздрогнуть…»
Вздрогнуть не получилось, пришлось «незаметно» поежиться. Каори уловила движение и, кажется, осталась довольна.
– Не так давно мы говорили о том, на что способна истинная вера.
– Э-э… мы говорили о принципах.
Девушка предпочла не обратить внимания на замечание Дорадо.
– Известно ли тебе, что истинно верующим дарована сила творить необъяснимые с рациональной точки зрения вещи?
– Ты говоришь о чудесах?
– Можно назвать их так. – Каори подошла к столику, на котором лежал раскрытый металлический чемоданчик, и вытащила из него аляповато сделанную куклу.
– Полагаю, ты слышал истории о том, что жрецы Вуду способны создавать двойников? Связывать незримыми узами человека и бледное его подобие?
Тряпичная кукла с намалеванными маркером лицом и веревочными волосами. Сшита грубо, некоторые швы не доведены до конца, и из них торчат травинки. Вим смотрел на нее не отрываясь.
– Эти истории набили оскомину. Скажи любому обывателю: Вуду – и он, не задумываясь, ответит: кукла. В эти истории верят и не верят. А между тем… – Каори погладила уродливую игрушку. – А между тем люди тратят годы на то, чтобы научиться создавать такое вот бледное подобие. За каждой куклой – большой труд и много сил. – Она перевела взгляд на Дорадо. – Сейчас ты увидишь то, что часто показывают в кино. Увидишь необъяснимый факт. Увидишь чудо, совершенное мной с помощью силы, дарованной истинной верой. В твоей душе, Вим, пока нет места религии. И я показываю тебе все это отнюдь не для того, чтобы ты обрел веру, у меня другие задачи. Но я мамбо, я обязана нести людям свет Католического Вуду, поэтому я и говорю столь много. Сейчас ты увидишь разницу между нами, Вим, увидишь, насколько жалок и слаб человек, лишенный огня истинной веры.
Каори положила куклу на блестящий металлический поднос, молитвенно сложила руки и опустила голову. Дорадо с трудом расслышал бормотание:
– …И да благословят меня святые духи Лоа…
Связанный мужчина замычал, с ужасом наблюдая за действиями закончившей молиться девушки.
«В чем же ты провинился, приятель?»
– Смотри внимательно, Вим, смотри и не отворачивайся.
Мамбо вытряхнула на куклу несколько капель из прозрачного пузырька – Дорадо почувствовал запах эфира, – и чиркнула зажигалкой.
И в тот же миг мычание мужчины едва не превратилось в крик. Кукла горела, а по обнаженному телу несчастного расползались уродливые ожоги. Завоняло паленым мясом. Ошарашенный Вим оперся рукой о стену.
«Этого не может быть!»
Мужчина горел… нет, не горел, но на глазах превращался в обугленный кусок плоти. Лицо, грудь, живот, руки, ноги… на нем не осталось живого места. Не горел – плавился. Ведь не было огня!
– Люди вставляют себе в головы «балалайки», вживляют импланты, на расстоянии управляют машинами и погодой. Но они забыли о том, что вначале было Слово.
Мужчина перестал мычать. Затих.
– Зачем ты мне это показала? – прошептал Дорадо.
Он знал ответ, но не мог не спросить. Ему нужно было что-нибудь сказать, а ничего не лезло в голову. Ничего, кроме этого дурацкого вопроса.
– Я освобожу тебя, – спокойно ответила Каори. – Верну тебе все, что мы забрали, и отпущу на свободу. Ты будешь искать Кодацци, оставаясь на воле. И я обещаю, что больше не посажу тебя в клетку. – Она сняла очки, и Вим вновь увидел ее чудесные сапфировые глаза. – Но не забывай о том, что у меня есть твой двойник.
«Лучше уж в клетку…»
Вентиляция в пыточной работала отлично, запах жареного мяса почти не ощущался, но Дорадо все равно слегка мутило. А ведь ему доводилось видеть, как горят танкисты, не сумевшие покинуть подбитую машину. Им подбитую машину. Но там все было иначе. Там Дорадо понимал, почему горят люди. А сейчас…
– Ты должен знать еще кое-что, – невозмутимо продолжила Каори. – С помощью двойника я могу не только доставить тебе неприятности, но и найти тебя, где бы ты ни был.
– У тебя есть предположения, куда мог отправиться Кодацци? – хрипло спросил Вим.
– Я думаю, он тебе сообщит. – Мамбо протянула Дорадо коммуникатор. – Жди звонка.
* * *
территория: Европейский Исламский Союз
Ланданабад, столица Британского халифата
ночной клуб «Шекспир»
иногда приходится отвечать за других
– Господа, я, право, не знаю, что сказать… у нас приличное заведение… – Гордон Грей растерянно посмотрел на молчаливых полицейских. – Гости будут недовольны… а ведь среди них есть очень важные персоны…
– Важнее султана Баварии? – осведомился возглавляющий группу офицер.
– Нет, конечно, нет… – На управляющего «Шекспиром» было жалко смотреть. – Я не предполагал…
– Это международное дело, – весомо заявил полицейский. – Султан лично обратился к халифу, и британский Европол получил приказ оказать максимальное содействие. Но болтать об этом не следует.
– Я все понимаю, – выдохнул Гордон.
Офицер презрительно посмотрел на оттопыренные уши управляющего, после чего подошел к дверям в главный зал клуба и заглянул внутрь.
– Это она?
– Да.
На сцене, освещенной всего двумя прожекторами, стояла девушка в длинном черном платье. Худенькая, стройная, она раскачивалась в такт музыке, и скрипка казалась продолжением ее тела.
И тишина в зале.
Полицейский поймал себя на мысли, что впервые видит, чтобы в ночном клубе с таким вниманием слушали исполнителя. Не бедная публика – среди посетителей офицер разглядел пару важных чиновников и нескольких известных купцов, – затаив дыхание, слушала скрипичный концерт.
– Камилла божественно играет, – прошептал Грей.
– Может быть, – буркнул полицейский.
Ему не хотелось признаваться в том, что он заслушался, что тоже попал под очарование одинокой скрипачки.
– Может, это ошибка? – робко предположил управляющий. – Может, вы ищете не ее? Я не могу представить Камиллу в роли преступницы. Что она могла натворить?
– Не знаю, – покачал головой офицер. – Но ошибка исключена – нам нужна именно эта женщина.
Грей вздохнул и покосился на стоящих вокруг спецназовцев, четырех здоровенных бугаев в полной выкладке: каски, бронежилеты, боевые пояса, автоматы в руках…
«Боже, полиция в моем клубе! Какой позор! – В душе стала закипать злоба. – Камилла, мерзавка!»