— Ого! — удивилась Руточка. — Уже не на Землю ли мы летим?
— Вот именно.
Руточка окаменела от неожиданности. Затем отчаянно попыталась выкарабкаться из своего угла.
— Остановите это чудовище! — воскликнула она. — Я хочу выйти!
— Ну что вы, Рута, — мягко сказал Кратов. — Из этого вида транспорта нельзя выскакивать на ходу. Тем более, что мы удалились от Сфазиса парсеков на пятьдесят.
— Вы соображаете, что наделали?! — закричала Руточка. — Самодур! Плоддер несчастный! Кому от этого станет хуже? Они-то и не заметят моего отсутствия, а за садом и огородом нужен уход. Пора делать прививку яблоням, подвязывать виноград, пропалывать грядки!.. А кто будет чистить пруд от тины? Коза Машка со дня на день ждет потомства, какой может быть отпуск?!
— Да, я бывший плоддер, — обещающим тоном произнес Кратов. — У меня скверный характер и дурные манеры. Так что не советую со мной пререкаться. Иначе я запрещу вам появляться на Сфазисе в течение года.
— Первым же рейсом я вернусь, — упрямо сказала Руточка.
— А я снова вас умыкну.
— Все равно…
— Нет, не все! — рявкнул Кратов. — Вы что — нянька этим великовозрастным сорванцам?! Может быть, носы и попы будете им вытирать? Даже мне видно, что им доставляет удовольствие, когда вы бегаете за ними. А вы терпите, когда вас ни во что не ставят!.. Ничего страшного за время вашего отсутствия не произойдет, могу вас уверить. Разве что ксенологи обнаружат, как им недостает вашей заботы. И коза отлично разрешится без вашего надзора, как поступали ее предки тысячи лет… Послушайте, Рута, у вас есть семья?
— Родители, в Тукумсе. Какое это имеет значение?!
— Если вы захотите… — Кратов замялся. — В общем… если у вас появится настоящая семья, то я добьюсь продления вашего отпуска на любой срок. — Он стиснул зубы и уставился в черный экран перед собой. — Потому что работа работой, но женщине положено иметь детей!
— Костя! Вы думаете, что это так просто — создать семью, нарожать детей?
— Тоже мне, премудрость! — Он снова замолчал, оценив весь идиотизм своей реплики. — Нет, я так не думаю. Но все же гораздо проще, чем вы подозреваете. Не надо только сидеть сложа руки и сетовать на горькую судьбинушку!
Руточка вдруг прыснула и расхохоталась.
— Нет, это невозможно! — всхлипывая, вымолвила она — Мальчик, который агукал и пускал пузыри, на радость папочке с мамочкой, когда я впервые поцеловалась, учит меня жизни!.. Костик, я же на миллион лет старше вас, неужели не видно?!
— Не видно!
— Слабый комплимент, но все же…
— И что с того, что вы явились на свет чуть раньше меня? Как разумно вы использовали это преимущество? Что успели повидать такого, чего не видел я? Что такого необыкновенного пережили на своем Сфазисе, в компании Полкана да Мавки. за бесконечными прививками, прополками и козьими проблемами?
— А что пережил ты? — вспылила она. — Детство, отрочество, юность? Ну, был звездоходом, угодил в плоддеры, подался в ксенологи… Одну девочку потерял, другую оставил сам… И одна-две женщины — без любви и привязанности… Ведь так, не больше?! А я тоже родилась не на Сфазисе, у меня есть свое прошлое!
— И что с того? — снова спросил Кратов. — Наверняка донимали своей заботой кого-нибудь еще. А избыток внимания вреден даже детям и кошкам — у них капризы начинаются. Разве удивительно, что Энграф у вас научился капризничать? «О вас помнят, о вас заботятся!» — передразнил он. — Океаны любви, сплошной розовый сироп. Тошнит!
Не замеченный орбитальными станциями слежения, биотехн вынырнул из экзометрии на самом подходе к верхним слоям земной атмосферы. Игнорируя все законы небесной механики, попирая все аэродинамические правила, он сразу, вертикально, будто камнем ко дну, пошел на снижение. «Никогда такого не видел, — ворчал Чудо-Юдо. — Все незнакомое… вязкое… пахучее…» Он пробил плотные пегие облака и теперь аккуратно опускался на дневную сторону планеты, чуть покачиваясь в восходящих потоках.
— Хочу напомнить вам, госпожа Скайдре, — сказал Кратов. — Как и полагается, по прибытии на Землю вы обязаны представить своему руководству полный и объективный отчет о состоянии дел на Сфазисе. Надеюсь, вы ни о чем не умолчите.
— Я тоже, — вздохнула Руточка. — Надеюсь…
Чудо-юдо-Рыба-Кит спланировал в густой ковыль, посреди бесконечной дикой степи, в ложбину между двумя давно обрушившимися курганами. Он продолжал бухтеть и жаловаться, но Кратов уже не слушал его. Он выскочил наружу и, стоя по пояс в сырой траве, жадно впитывал ее усталый шелест, далекие крики всполошенных птиц, раскаты удалявшегося грома. Только что здесь прокатилась гроза, и еще накрапывал мелкий дождик.
— Пяти дней не прошло, — сказал Кратов. — А успел соскучиться!
Он помог Руточке покинуть кабину, и теперь они стояли рядом, держась за руки, которые забыли расцепить. Мокрые и немного встревоженные оттого, что и им передалась грозовая тревога самой степи.
— Где это мы плюхнулись? — спросила Руточка.
— Честное слово, не знаю. С воздуха я видел автостраду неподалеку. Если хотите, я вас провожу.
— Не хочу. Здесь я сама. Выберусь на дорогу и вызову какой-нибудь транспорт. — Она помолчала. — Костик, а где же ваша семья? Я имею в виду настоящая семья? А?
Кратов не ответил.
Руточка пошла вперед, раздвигая ковыль руками, оступаясь на невидимых бугорках. Временами она оборачивалась, и в ее взгляде Кратову мерещилась огромная неуверенность. Тогда он шутливо грозил ей пальцем.
Потом он вернулся в кабину и долго сидел у открытого люка, молча улыбаясь собственным мыслям.
— Мальчик, — наконец пробормотал он. — Сопляк. Тоже… выбрал время…
Он закрыл глаза, и память услужливо вернула ему все накопившиеся за неполные сутки воспоминания. Вот Руточка тайком хихикает над его суетливым усердием в освоении премудростей сфазианского быта. Вот она тигрицей атакует разнеженного Энграфа. Вот она безучастно бредет по тропинке среди земных вишен и яблонь под чужим бессолнечным небом…
«Послушай, звездоход, — подумал он. — Когда же ты окончательно повзрослеешь? Уж как тебя жизнь ни мотала, ни била об острые углы… Пора бы тебе на четвертом десятке отучиться влюбляться во всех без исключения красивых женщин Галактики. И вообще, биографию Галактического Консула, — здесь он сардонически усмехнулся, — подобает открыть каким-нибудь настоящим делом!»
Мановением руки Кратов закрыл люк.
— Чудушко, — величественно приказал он. — Домой, Китяра.
Когда биотехн, ворча на атмосферное электричество, что донимало его щекоткой, всплывал над степью к зашторенному низкими тучами небу, Кратову помстилось, будто на обочине автострады одиноко застыла женская фигура.
Он стиснул зубы, отвел взгляд от экрана и не смотрел на него всю дорогу.