— Не из обычных людей
Тот, кого манит
Дерево из цветов [20]
— продекламировал Кратов.
Дилайт кивнул:
— «Но я так вижу!» — защищаются они. И мы, серые обыватели, в силу присущей нам терпимости соглашаемся, сохраняем за ними право на искаженное мировосприятие. Иногда даже притворяемся, будто нам что-то ясно в этой неумелой мазне, в этих бессмысленных сочетаниях слов и звуков, в этих подчеркнуто противоестественных телодвижениях, которые они называют танцами или сценическим действием. Или питаем надежду, что все их творчество — некая норма, попросту нам недоступная. Что они в чем-то опережают нас.
— Что в этом дурного? — осторожно спросил Кратов.
— Ничего, поверьте… Разумеется, на девять десятых эти психические отклонения — лишь имитация. Время от времени авангардизм входит в моду. И толпы дилетантов, которые отроду не умели правильно налагать краски и составлять осмысленные фразы, но до судорог желали самовыражения, учиняют роение вокруг подлинных иномыслящих, будто пчелы вокруг матки… А теперь представим, что в распоряжение этих оригиналов предоставлена целая планета. Только что открытая, вполне благоустроенная и совершенно пустая. Эдакий космический Монмартр.
— Воображаю, что там творилось! — усмехнулся Кратов.
— Надо полагать, там было нескучно. Нескончаемый вернисаж. Карнавал днем и ночью. Орды гениев ходят стенка на стенку, отстаивая за собой исключительное право на истину. А толпа туристов с Эаириэавуунс наблюдает за этой резней с благоговейным восторгом. «Я так вижу!» — вопят гении. «Мы так не умеем», — пристыженно думают зрители.
— И все счастливы, — вставил Кратов.
— Еще бы… И в один прекрасный момент планета внезапно исчезает.
— Как — исчезает?!
— Ну, это всего лишь моя гипотеза, рожденная бессонной ночью. А вы уж, небось, решили, что я излагаю факты?.. Допустим, что некий любитель одиночества совершенно случайно привел в действие дремавшие до поры скрытые механизмы управления планетой. Или набрел на резвящихся при лунном свете Мерцальников. Да мало ли что… И планета по его воле преспокойно покидает орбиту с тем, чтобы совершить затяжной экзометральный прыжок за тысячи парсеков — на другой конец Галактики. Потому что законы небесной механики для нее не указ… А поскольку выстроившая эту гигантскую машину раса знала толк в гравитехнике, то все, кто находился на планете, практически ничего не заметили. Или заметили, но было уже поздно. Может быть, прыжок даже сопровождался чудовищными катаклизмами, и многие погибли. А те, кто уцелел, оказались вынуждены вести борьбу за существование в новых и довольно непривычных условиях. И они повели… как сумели.
— Пустились отбраковывать здравомыслящих, из числа туристов и вольных имитаторов?
— Вот именно. Нетерпимость всегда была свойственна авангардистам всех разновидностей. Художникам, революционерам… Равно как и отсутствие инстинкта самосохранения, кстати, — что в современных Аафемт достигло естественных пределов. Между тем на материнской планете творится паника. Но лагеря авангардистов и след простыл… Вдогонку спешно отряжается один корабль, потом целая эскадра. А впоследствии, когда Эаириэавуунс вступает в Галактическое Братство, это становится традицией. Например, ритуалом посвящения в звездоплаватели. Всякий, кто связывает свою жизнь с космосом, свой первый дальний рейс совершает на поиски сбежавшей планеты.
— Святой Грааль, — ввернул Кратов.
— И вот однажды, когда вполне реальное событие уже обратилось в печальную легенду, пропажа была обнаружена. Но встреча оказалась безрадостной. Наши робинзоны успели порядком подзабыть свою прародину. И отнюдь не горели желанием вернуться. По сути, это была уже другая раса. Они думали, говорили и жили иначе. Наверное, было бы разумно предоставить их самим себе. Но Иовуаарп допустили ошибку, рискнув форсировать контакт. Что привело к очередному Очищению… И они, ужаснувшись, отступили навсегда.
— Навсегда ли?
— Безусловно, — заверил Дилайт. — И ни один Иовуаарп более не ступит на поверхность злосчастной планеты под страхом сурового наказания… Что, впрочем, не исключает возможности негласного контроля за происходящим. При посредстве тех же землян, расы молодой и чрезвычайно любознательной.
— Вдобавок, движимой стремлением обосновать теорию изогенеза.
— Это вам Аксютин рассказал? — уточнил командор. — Теория и впрямь благодатная, но сугубо земного происхождения. Ее автор, Андре Ван Дамм, здравствует и поныне. Он такой же домосед-теоретик, как наши коллеги из ИОК, и нет силы, способной вынудить его хотя бы ненадолго покинуть Землю. Тем более, что недавно был отмечен его славный столетний юбилей… Нет, науськать на Уэркаф ксенологов не самое сложное. А вот привести туда в нужный день и час скромного картографа Мечислава Горяева — операция действительно ювелирная!
— Иовуаарп могли бы открыто обратиться к нам за помощью, — заметил Кратов, — а не играть в загадки.
— Константин, вам никогда не стать ксенологом, — сказал Дилайт поучающе. — Вы постоянно судите поступки инопланетян с человеческих позиций. Внешнее сходство вводит вас в заблуждение. А это ошибка. Они думают иначе, их обычаи и традиции непонятны. У них чуждая религия, в их Нагорной проповеди провозглашена другая нравственность. Быть может, поэтому Иовуаарп скрыли подлинный облик своего мира. И не направили свою депутацию в наш Совет ксенологов.
— Что ж, гипотеза хоть куда… Она даже приоткрывает тайну моей нечаянной находки в дольмене. Ведь это была сепулька с одного из древних кораблей, на которых когда-то на Монмартр прибывали туристы?
— Очень возможно. Если Иовуаарп и пользовались сигнал-пульсаторами собственной конструкции, то лишь до вступления в Галактическое Братство. Потом они сочли модель с Дельты Телескопа более удачной.
— Ну как тут не поверить в судьбу? Эта сепулька работала на плоддерской волне!
— Всего лишь совпадение. Но счастливое — иначе мы бы с вами никогда не встретились… На этой планете внимательного исследователя подстерегают сплошные сюрпризы. Возьмем тот же «Горяевский манускрипт», незаслуженно похороненный в запасниках нашей миссии. А ведь он сделан вовсе не из серебряной фольги, как все думают. Это рафинированный титан. И там на языке Иовуаарп записана история фантастического прыжка через Галактику, правда — в специфическом художественном преломлении. — Дилайт приложил ладонь ко лбу и продекламировал:
«Белизной загрунтованы звезды
но никто не заметил.
Бирюза океана брошена на палитру заката
но никому нет дела.
Холст небес выпластан ножом
грабителя из рамы горизонта
но никто не видал».
— «И истлеет все небесное воинство; и небеса свернутся, как свиток книжный… там будет отдыхать ночное привидение и находить себе покой», в тон ему произнес Кратов.