— Еще бы!
— Эрик не афиширует свои выдающиеся качества. Но в то же время иногда умело допускает утечку информации. Например, ни Грозоездник, ни Блукхооп не подозревают об его истинном статусе, опрометчиво полагая, что он всего лишь мой… или, что смешнее, ваш секретарь. Мне он сообщил свои титулы открытым текстом. И попросил не скрывать от вас. А вы заметили, что об этом знает Конрад, хотя они никогда не соприкасались визави?
— Я не заметил. Впрочем, у него вырвалась одна странная фраза… о шипоносных ящерах.
— Вот именно. Трудно вообразить, что мэтр виброкинетического массажа сведущ в воинской иерархии империи Ярхамда, ни один из жителей которой никогда не ступал на благословенные земли Эльдорадо. За последнее я отвечаю как член Магистрата.
— Конрад мог встречаться с имперцами за пределами Эльдорадо.
— Где?
— Носов мог втайне от вас посещать его салон.
— Зачем?
— Вы и сами могли проболтаться!
— Когда?
— Подите вы с вашими вопросами! — рассердился Кратов. — Что мешает вам взять и расспросить Конрада? И вообще, не понимаю я, к чему вы клоните…
— Эрик не нуждается в массаже Конрада, — сказал Понтефракт. — У него свои специалисты не хуже. Конрад никогда не встречался с имперцами, потому что нам известны все пункты его перемещений за пятьдесят с лишним лет его жизни, и они не совпадают с перемещениями имперцев ни в пространстве, ни во времени. И я ни к чему не клоню. Я просто размышляю, ибо это один из достовернейших признаков того, что я все еще существую.
— А, я понял, — оживился Кратов. — Вы хотите, чтобы я как человек прямой и бесхитростный поделился вашими подозрениями с Конрадом? И это будет звеном в какой-то местной игре в казаки-разбойники, правил которой я не знаю?
— Друг мой, — проникновенно сказал Понтефракт. — Война — это всегда игра. А мы с вами находимся на периферии театра военных действий, как бы это ни было всем неприятно. Только не питайте двухсотой по счету иллюзии, что вы вне игры. Эти ваши потуги освоить психологию насилия — такая же игра, не хуже и не лучше любой другой.
— Знаете что, Бруно? Пойдемте-ка отсюда.
— Хороший ход! — Понтефракт довольно закряхтел. — Такая игра мне нравится! Вы точно знаете, что в ближайшие часы меня отсюда поленом не вышибить. А сами уже слопали своего иглозуба, выдули пиво и теперь приметесь ныть, что завтра у вас очередное сафари… совещание… торжественное построение… И все лишь затем, чтобы догнать эту девочку!
— Какую, какую девочку?! — негодующе вскричал Кратов. Понтефракт царственно взмахнул широкой ладонью.
— Идите, Зверь-Казак, — сказал он. — Я вас отпускаю. Вы слишком серьезны для хорошего кутежа и разврата…
Кратов вышел в ночь и сырость, кутаясь в плащ. Дремавшая у двери кошка проводила его равнодушным взглядом. Словно отметила факт убытия в своем поминальнике.
Океан гудел тяжким басом. Шквальный ветер мотал фонари на набережной, срывал с верхушек волн соленые брызги и швырял в лицо. Ежась и лязгая зубами, Кратов быстрым шагом двинулся в направлении озаренной множеством прожекторов площади Морского Змея, где всегда можно было найти пустой гравитр.
Всегда — но не сейчас… Стоянка была пуста. И вся площадь была необычно безлюдна, словно дочиста выметена ветром.
Если не считать крохотной фигурки в блестящей черной накидке…
Кратов неспешно приблизился.
— Похоже, надеяться не на что, — сказал он значительным голосом. — Роллобусы не ходят до утра. Гравитры разлетелись по сухим и теплым уголкам.
Сиреневые глаза глядели на него из-под капюшона с выжидательным любопытством.
— Могу я вас проводить? — спросил он осторожно.
— Я живу в «Хилтон-Стар», — зазвучал хрустальный голос. Сказочно мелодичный, совершенно под стать этому, словно нарисованному китайской тушью лицу. — Это далеко.
— В этом городе нет ничего по-настоящему далекого. Я обитаю по соседству с вами, в пансионате «Бель Эпок». Мы можем говорить всю дорогу.
— О чем же? — К любопытству добавилась искорка потаенного смеха.
— О чем угодно. О том, что увидим в пути. Ведь вы нездешняя?
— И вы тоже.
— Я даже не удивляюсь вашей догадке. Никто и нигде не принимает меня за местного жителя.
Холодная мокрая ладошка доверчиво легла в его руку.
— Меня зовут Идменк, — сказала девушка. — А вас?
С высоты птичьего полета остров напоминал слегка обгрызенную по краям пиццу с пышной начинкой малоаппетитного зеленого цвета. Это и были пресловутые джунгли Индокитая. Кое-где желтыми пятачками проступали пастбища. Сама Ферма выглядела как землистый прямоугольник с сахарно— белыми кубиками домов.
— Что это за скопления светлячков? — спросил Кратов.
— «Живые души», — без намека на иронию пояснил Грегор. — Движущиеся и обладающие биополем объекты. И достаточно крупные. Насекомые и птицы выпадают. Здесь, — он ткнул пальцем в Ферму, — мы с вами. Это, я думаю, коровы. А в лесу — какие-нибудь обезьяны и грызуны. — Поразмыслив, он добавил: — Если соберется сразу много попугаев в одном месте, мы их тоже увидим.
— Одна большая девочка чем-то отличается на этой схеме от стаи маленьких попугаев?
— Почти ничем, — уныло сказал Грегор.
— Ладно, не кисни, — сказал Кратов. — Может быть, ничего еще не случилось. Может быть, Рисса гуляет по берег моря, любуется закатом с каким-нибудь мальчиком…
— Где вы видите «живую тушу» на берегу моря? — сварливо проворчал Грегор. — Все так называемые мальчики на месте. И так называемые девочки, кстати, тоже. Нет только Кандиды, Большого Виктора и Антона-пятого — они позавчера улетели на материк.
— Рисса тоже могла улететь на материк, — предположил Кратов.
— Конечно, могла. Только, наверное, при этом она оделась бы и взяла свои любимые побрякушки. И хотя бы один гравитр со стоянки. — Грегор помолчал. — И попрощалась бы.
— Но браслет-то у нее имеется? — вдруг осенило Кратова.
— Имеется, — упавшим голосом сказал Грегор. — Boн он. Лежал на ее столе. Рисса все время забывала его надеть. А может быть, он ей не нравился. Девчонки — такие привереды в пустяках…
— Грегор, я же просил, — печально промолвил учитель Тонг.
— Я помню, — сказал тот. Похоже, он готов был разреветься. — Все дети должны носить браслеты. Днем и по возможности ночью. Некоторые так и поступают, даже спят в браслетах. Например, я. Рисса — другое дело. Что же мне, бить ее?
— А что ж, — сказал Кратов.
— Ладно, я ее побью, — обещал Грегор и шмыгнул носом. — Пусть только она найдется.