Стоя в центре площади, поодаль от шеренг своих бойцов, Гуфри, Шопунель и другие командиры мужественно ждали. Их задачей было спасти город и сохранить земли Годланда от разграбления и расхищения. Озабоченным взглядом они окидывали ряды монстров и людей, рассматривая своих соперников по бою.
Передние ряды захватчиков вдруг расступились, и вперед выступили три фигуры. Двое из них были люди очень высокого роста с суровыми жестокими лицами. Их вид встревожил Гуфри, но он не подал виду. Что он собственно ожидал увидеть – придворных щеголей в шелковых чулках и парчовых кафтанах? Третий был очень маленького роста, помесь хорька и человека, у него было вытянутое ярко-красное лицо, маленький рот, усеянный мелкими острыми зубками, и печальные раскосые глаза.
За ними шествовал закутанный в черную мантию дьявольский колдун Хаксан Мундуруку. Напрасно все старались отыскать в его фигуре лицо, они видели лишь подвижную громадину, бугрящуюся под черной материей.
– Я – генерал Дрочек, – объявил первый из трех военных.
– Мы, генералы Бороко и Фелек-а-Ква, прибыли сюда с тем, чтобы предъявить условия капитуляции. – Сказав это, они протянули связку документов, которые, кажется, были написаны кровью! Но чья это была кровь, Гуфри не взялся бы определить.
Склонив голову, Гуфри стал читать вслух.
– Третий пункт, – пробормотал он, – относительно передачи припасов. Если мы отдадим вам все, что у нас есть, где гарантии, что моим солдатам хватит провианта, чтобы добраться до родных мест?
– Никаких гарантий, никаких гарантий!
Командиры побежденной армии подняли головы и взглянули туда, откуда донесся голос. Даже трое тотумакцев обернулись – понятно, что это сказали не они. Возражение было произнесено той громадной фигурой, что маячила за их спинами.
Сильный и чистый голос удивительно отдавал металлом. И, как показалось Гуфри, прозвучал он с каким-то эхом, будто вырвался одновременно из множества глоток.
Черное одеяние сползло с фигуры. За спиной Шопунеля охнула кавалеристка, другие командиры смущенно зашептались, когда, наконец, раскрылась подлинная сущность Хаксана Мундуруку. Гуфри был ошеломлен не меньше других. Хаксан Мундуруку, которого так боялись, не был человеком и даже вообще единой личностью.
Их было много.
Трудно сказать, какой из гоблинов, составлявших массивную акробатическую пирамиду, был уродливее. Сплетя сильные руки и ноги, они образовали под черной материей фигуру в форме человека. Один за другим гоблины спрыгивали со своих насестов и собирались кучкой посреди площади. Теперь они стояли на всеобщем обозрении, показывая, кем они были на самом деле: двадцать два гоблина, различного размера и внешности, и каждый следующий еще более отвратительный, чем предыдущий.
Присмиревший и немного напуганный Дрочек подтвердил то, что все уже и сами видели.
– Позвольте представить вам Клан Мундуруку; Всемогущих и Наводящих ужас Мастеров черной магии, Командующих Ордой Тотумака, Опустошителей земель и Завоевателей королевств Великих и Малых. Я и мои подчиненные служим к их удовольствию. – Говоря это, Дрочек и его двое столь же устрашающих коллег-генералов непрерывно кланялись собирающимся гоблинам, скрестив руки на груди в знак полного повиновения.
Шопунель наклонился к Гуфри и прошептал ему на ухо:
– Не может же быть, чтобы каждый из этих карликов был столь же силен, как они все вместе взятые?
– Не-а, – заявил коренастый гоблин с огромными ушами и лицом безумной жабы, – мы должны работать все вместе, чтобы одолеть таких, как покойный и неоплаканный Суснам Эвинд: да пребудет его чистая и благородная душа навеки оскверненной и опоганенной. Хорошо, что из-за нашей атаки он вышел на открытое место, где мы смогли до него добраться. Однако каждый из нас обладает своими особенными способностями. Смотрите и трепещите! – Подняв ладонь, на которой было множество пальцев, гоблин прошептал несколько слов и взмахнул рукой.
Раздался хлопок, и Гуфри почувствовал зловонный, гнилой запах. В ужасе обернувшись, он увидел, как обезумевшая крыса с лицом одного из его товарищей-генералов быстро прошмыгнула у него под ногами. С криком восторга гоблин с лягушачьим лицом и телосложением, похожим на мешок с картошкой, подпрыгнул высоко вверх и обеими широченными дряблыми ногами приземлился на бегущую тварь, в которую превратился бравый Шопунель. Тонкие кости хрустнули, и из-под несоразмерно огромных тяжелых сапог брызнула кровь.
Гуфри с трудом сглотнул. Позади него кого-то стошнило.
– Мы принимаем ваши условия, – смог выдавить он из себя, – без гарантий, полагаясь только на милосердие победителей, натур, безусловно, благородных и рыцарских.
– Благородных? Рыцарских? – плотно закутанное нечто, похожее на опаршивевшего монаха, подошло к Гуфри сбоку и без предупреждения и колебаний пнуло генерала в правое колено, сломав ему коленную чашечку. Гуфри упал на землю, схватившись за ногу и корчась от боли.
– Мы – Клан Мундуруку! Мы берем, а вы даете! – Толстые резиновые губы сложились в глумливую усмешку. – Можете отдавать «благородно», если уж вам так хочется, но вы будете отдавать! – Ужасный толстый коротышка обернулся. – Дрочек! Бороко! Город ваш! Веселитесь! – У собравшейся Орды вырвался оглушительный крик, и все слышавшие его оцепенели.
Многие в тот день погибли в Кил-Бар-Бениде, но те, кто остался жив, пожалели об этом. Некоторым удалось в ужасе бежать на свои фермы и в отдаленные города. Они распространили слух о том, что произошло, о сокрушительном поражении и последовавшей за этим резне и разрушении города. Мало кто в Годланде еще надеялся на сопротивление. Останавливать завоевателей надо было только на реке Дримуд. Теперь, когда большинство их лучших воинов погибли в сражении или попали в плен, маленьким городам и общинам оставалось встретить захватчиков без сопротивления и, может быть, попытаться задобрить их. Но беспощадные разрушения в городе лишали и этой слабой надежды.
Поднявшись на самую высокую башню крепости, весь гоблинский Клан прыгал от радости, с удовлетворением и наслаждением наблюдая, какой беспорядок царил внизу. Самый музыкально одаренный из них Кобод, с носом, похожим на большую шишку, сочинял мерзкие арии, слушая крики, которые доносились из бездны корчившегося в муках города. Его кособокие сестры Келфиш и Крерва, обняв друг друга за перекошенные плечи, радостно хихикали над каждой новой отвратительной строфой, сочиненной их братцем.
Кобкейл, самый уродливый, а потому самый почитаемый член этой обширной семейки, стоял на краю крепостной стены, с одобрением взирая на буйствующую внизу Орду. Кушмаус вразвалочку подошел к брату, его плоское лицо с длинными пушистыми бакенбардами светилось от удовольствия при виде чужих страданий.
– Ну, что ты думаешь, братец? Хорошая работенка, и всего за неделю! – Он махнул рукой на восток. – Теперь все земли этих прыщавых хвастунов принадлежат нам.
– Не совсем. – За мерзкой отвратительной внешностью Кобкейла скрывался глубокий острый ум и чудовищные знания. – Некоторые могут продолжить бороться против нас.