— Семь лет, парень, семь лет, — пробормотала Халла. — Нет, не могу обещать, что готова уничтожить кристалл, если он попадет мне в руки.
— Ладно, — согласился Люк. — Но только давай не будем беспокоиться раньше времени. Сейчас важнее всего найти кристалл до того, как Граммель сцапает нас.
— От недели до десяти дней, — повторила Халла, — и это если местность будет не слишком трудно проходима и у нас не возникнет осложнений с туземцами.
— С туземцами? — скептически спросила принцесса. — Вы имеете в виду жалкие создания, которые там, в городе, пресмыкаются перед людьми и выпрашивают у них выпивку?
— Не все расы Мимбана так сильно деградировали из-за тесных контактов с людьми, как зеленявки, — объяснила Халла. — Некоторые вполне еще могут постоять за себя. И, кстати, стремятся к этому. Вспомните, какая, в сущности, незначительная часть этого мира освоена. Никто на самом деле понятия не имеет, что творится там, — она махнула рукой во тьму, — за пределами шахтерских городов. Ни археологи, ни антропологи… Никто. Тут, неподалеку, есть маленькая научная станция, по горло заваленная работой. И у них, красавица, нет ни времени, ни даже необходимости шастать по этой грязи, чтобы делать открытие за открытием. К чему, если интересные экземпляры сами то и дело забредают в город? Мы окажемся в местах, где ни у кого прежде не возникало повода побывать, и наверняка столкнемся с тем, с чем до сих пор не сталкивался никто. Это здоровый мир, в котором кишмя кишит живность, а мы — кусок вкусного мяса. Мне приходилось видеть изображения некоторых хищников Мимбана и читать о том, как они расправляются со своими жертвами. Она повернулась к Люку.
— Пошарь под креслом, парень.
Он послушался и обнаружил отделение, в котором лежали две лазерные винтовки и четыре пистолета.
— Все они заряжены и могут уложить любого зверя.
Винтовки Люк отдал йюзземам, которым не стоило труда справиться с этим тяжелым оружием. Один пистолет он взял себе, вторым завладела принцесса, третьим — Халла, а четвертый оставили про запас.
Хин принялся вертеть винтовку, разглядывая ее, эта модель была снабжена предохранителем, расположенным совсем рядом со спусковым крючком. Слишком близко для толстых пальцев йюзземов. Хину пришлось использовать обе руки, чтобы надавить туда, куда требовалось. Сняв, наконец, винтовку с предохранителя, он с довольным видом положил палец на спусковой крючок.
Люк прицелился из своего пистолета в ближайшие кусты и выстрелил. Последовала яркая вспышка, часть кустов испарилась. Неплохо, подумал он, поставил пистолет на предохранитель и прицепил к поясу.
Оставалось сделать еще кое-что. Достав пистолет, который он принес с собой, Люк легким ударом открыл его с торца, перевел управляющий рычаг с положения «подзарядка» в положение «разгрузка» и подсоединил его к соответствующему гнезду на рукояти лазерного меча.
Потом он откинулся назад и стал смотреть в туман, пока древнее оружие его отца всасывало энергию из пистолета.
Заменив костный мозг, доктор нарастила кость, уложила на место мышцы, кожу. Потом залила все это слоем эпидермальной жидкости. Теперь можно было не волноваться — новая кожа не будет отторгнута организмом. На этом операция завершилась.
Доктор применила местную анестезию, и хотя та уже начала отходить, чувствительность в правой руке старшего инспектора Граммеля все еще не восстановилась. Зато он мог видеть свою покалеченную и восстановленную руку. Придерживая ее левой, он так и поступил — внимательно рассмотрел ее.
Попытался пошевелить пальцами, и это ему удалось. Пальцы реагировали слабо, но, главное, реагировали.
— Серьезных повреждений нервов нет, — сообщила доктор, когда Граммель собрался покинуть хирургический кабинет. — Я просто вложила их обратно и накрепко спаяла кость. Рука будет как новенькая. И чувствительность, и способность действовать полностью восстановятся в течение пяти дней. Только вот что… Старший инспектор посмотрел на нее.
— Потеть эта рука больше не будет, — говорила доктор, складывая свои инструменты. — У вас было разворочено все предплечье — можно сказать, верхняя половина правой руки целиком, — и пришлось очень значительный участок закрыть искусственной кожей. Но ничего страшного, тело достаточно легко компенсирует этот маленький недостаток.
Она протянула руку и ощупала правую сторону лица Граммеля.
— Как вы слышите с этой стороны?
— Нормально, — отрывисто ответил Граммель. — Вы хороший специалист, доктор. Я прослежу, чтобы вы получили достойное вознаграждение.
— Есть способ сделать это.
— Чего бы вам хотелось?
Она сняла запятнанный халат и аккуратно сложила его. Старая женщина, слух и зрение у нее уже были не те, что когда-то. И, уж конечно, хуже, чем у старшего инспектора Граммеля, даже с учетом того, что ей пришлось заменить ему барабанную перепонку.
Как человек, которому не повезло в жизни, она растрачивала свои способности на службе Империи. Такое часто случается с людьми, которыми овладевает безразличие к собственной судьбе. Именно это произошло и с ней, когда около сорока лет назад один очень милый молодой человек сел за руль машины и разбился на ней. С тех пор она принадлежала Империи, которая если и не наполнила смыслом ее жизнь, то по крайней мере давала возможность приносить хоть какую-то пользу.
Доктор косо взглянула на Граммеля.
— Не казните этих солдатиков. Они из тылового отделения.
— Вот поистине поразительная просьба о вознаграждении, — задумчиво произнес Граммель. — Нет, — угрюмо ответил он и увидел, как изменилось выражение ее лица. — Нет и еще раз нет, даже несмотря на то, что эта просьба исходит от вас. Вынужден отказать.
Он провел рукой вдоль шва, тонкого, как рыболовная леска, сбегавшего с верхней части кое-где выбритого черепа вниз, к восстановленному уху, и дальше к нижней челюсти. Органический имплант, вживленный в шов, будет удерживать челюсть на месте и позволит ей нормально функционировать до тех пор, пока лицо полностью не заживет. Когда процесс исцеления завершится, имплант рассосется.
— Они не справились со своей задачей, — закончил он.
— Им просто не повезло. Доктор была единственным человеком на Мимбане, который осмеливался спорить со старшим инспектором. Те, кто лечит других, могут позволить себе некоторую долю независимости. Попробуй надави на них, а вдруг завтра придется обращаться к ним за помощью? С точки зрения Граммеля, этот маленький разлад мог стоить ему случайной оплошности при очередном заваривании кости.
Отвернувшись, он посмотрел на себя в зеркало.
— Шесть идиотов, которые позволили пленникам сбежать.
Как обычно, доктор не знала, о чем Граммель сейчас думает. Вполне возможно, что он восхищался швом, который она наложила, хотя большинству людей он показался бы устрашающим. Однако эстетические представления Граммеля сильно отличались от присущих другим людям.