– Властям нужно держать народ в узде, – мрачно заметил Кимура. – А лучше религии узды еще не придумали. Или не хотят придумывать.
– А как насчет Анклавов? Здесь политической власти нет, верхолазы обходятся пулеметами. – Пэт грустно улыбнулась. – У нас свобода вероисповедания, корпорации, принимая тебя на работу, не спрашивают, ходишь ли ты в синагогу или оставляешь обувь на пороге мечети. Но количество верующих такое же, как и в государствах. Более того: появляются все новые и новые секты, некоторые из них совершенно безумные, но люди приходят.
– И как ты это объясняешь?
Ночь окончательно завладела Анклавом. Небо стало черным, низким, и море электрических огоньков едва поднимало его над землей. По лицу Патриции скользили полосы неживого электрического света, но он казался настоящим. Как будто сидели друзья не на крыше небоскреба, а в лесу, у костра.
– Все мы чувствуем, что находимся в тупике, – негромко продолжила Пэт. – Прогресс дал нам очень много, но нужны не только наны, нужна надежда. Нам нужно понимать, куда мы идем. Мы должны верить, что дальше будет лучше.
– И церковное вранье…
Матильда шикнула на Руса, и тот, удивленный, прикусил язык. А Патриция его, похоже, не услышала.
– Оптимистические заявления верхолазов помогли выиграть несколько десятилетий, но лучше не становится, и возникает разочарование. Мы видим, что ничего не меняется, что мир топчется на месте. Видим, разочаровываемся и обращаемся к тем, кто уже тысячи лет дает надежду.
– Меняем одних сказочников на других.
– Священники всегда давали утешение и надежду. Они были рядом во времена тяжелейших катастроф. Вместе с нами умирали. Вместе с нами радовались избавлению от кошмара. И всегда верили.
– Они продают надежду?
– Самое невозможное, что есть в мире – надежду на лучшее, – тихо подтвердила Пэт. – Но не продают, они делятся ею.
Снизу, со всех трех уровней мостовых, с площадей и тротуаров, из раскрытых окон – отовсюду доносился шум. Какофония городских звуков, причудливая смесь голосов, музыки, урчания моторов и топота ног. Но здесь, на крыше, отчего-то стало тихо. Шум исчез, спрятался за невидимой стеной, уступив негромкому голосу Патриции.
– Согласен, мы в тупике, – протянул Рус. – Но ведь это не повод уповать на чудо.
– Чудеса окружают нас, – убежденно произнесла девушка. – Нужно только их видеть.
* * *
Анклав: Москва
Территория: Болото
«Салон Мамаши Даши. Предсказание будущего и коррекция судьбы»
Успех любого дела зависит от точно выбранного времени
– Клиенты есть? – осведомился Грязнов.
– Попадаются… Я же не зря здесь просто так сижу.
По случаю наступления жары гадалка поджидала клиентов на улице – экономила на кондиционере. Выставила под небольшим тентом столик с креслом, поставила графин с холодным лимонадом и сидела, медленно перетасовывая потрепанную колоду и безмятежно разглядывая прохожих. Кто хочет увидеть будущее? Кто пожелает заглянуть за грань и поможет пожилой женщине заработать лишний динар? Подходите, карты не обманут!
Подходили, говоря откровенно, мало.
– Слышал, тебе сайт сломали?
– Хулиганы, – поморщилась Мамаша Даша, поднимаясь с кресла. – Сплошные расходы с этими сетевыми террористами. Знаешь, сколько потребовали машинисты за восстановление странички? Сказали, что их вины нет, что от атак тритонов никто не защищен, а значит, оплачивать работу придется мне! Ужас! Совершенно не представляю, кому жаловаться!
– На меня не смотри, – покачал головой Кирилл. – Я за тритонами Сорок Два гоняться не собираюсь. – Налил себе лимонада, сделал глоток. – Жарко.
– Да от кого они теперь убегут, убогие? – всплеснула руками Мамаша. – Я, как только узнала, что на мне хулиганы потоптались, меры сразу приняла, на тебя ведь надежды нет никакой. Травки кое-какие смешала, словечко кое-какое молвила да с дымком по Москве пустила. Пусть, думаю, им икается за мою сотню юаней.
– Не переборщила?
– Я осторожно.
– Тогда ладушки. – Грязнов улыбнулся и прошел в дом.
Многие надеются на чудо. Ищут знаки, предсказания. Пытаются обмануть Судьбу знанием, надеются, что предупреждение отвернет катящееся колесо, пытаются схитрить. В их телах ползают трудолюбивые наноботы – мельчайшие создания, сжигающие лишний жир или укрепляющие кости, в их головах жужжат «балалайки» – компьютеры, управляемые едва ли не силой мысли, а рядом с нейросоединениями прячутся старые суеверия. Услышанные в детстве сказки, красивый принц на белой лошади, испуг при виде рассыпанной соли, плевки через левое плечо и сложенные крестом пальцы. Не исчезают, остаются. Потому что они, смешные эти суеверия и приметы, всегда были в наших головах. В отличие от современных нейросоединений.
Многие ищут чуда.
А потому в городах и Анклавах сохранились заведения, владельцы которых зарабатывали на этих поисках немножко денег. Вывешивали у дверей указатели: «Чудо здесь» – и раскидывали перед страждущими карты или бараньи лопатки, предлагали заглянуть в хрустальный шар или пообщаться с умершими родственниками, отводили порчу и приманивали удачу. С недоступной компьютеру точностью вычисляли, сколько наличных можно выудить из посетителя, и почти никогда не ошибались.
Уличные шаманы и «потомственные колдуны» продавали не чудо, но веру в него. Ловкие психологи или откровенные мошенники, они успешно конкурировали с научной догмой материализма, паразитируя на желании купить надежду. Однако встречались в городах и Анклавах заведения, вывески которых соответствовали содержанию. Редко, но встречались.
– Тебе доставили кровь?
– Конечно.
– Ты сказала…
– Нервничаешь?
Шумная и немного бестолковая говорливость осталась за порогом. Изменился не только тон и манера речи – взгляд гадалки стал острым, жестким и умным. Жесты – точными, расчетливыми, казалось, любое лишнее или неверное движение грозит Мамаше смертью, настолько аккуратно она держалась. Преображение было таким глубоким, что даже аляповатый наряд гадалки – красное платье в крупный белый горох и кокетливая соломенная шляпка с небольшой клумбой – не вызывал недоумения или улыбки.
– Осталось мало времени.
Мамаша посмотрела на напольные часы.
– Звезды сойдутся через четыре минуты.
– У тебя…
– У меня все готово.
Они вошли в главный зал салона, в комнату, призванную оглушать впечатлительных клиентов «готической атмосферой настоящего прикосновения к тайне». Стены задрапированы плотными бордовыми портьерами, несколько бра не светят, скорее пытаются разогнать мрак, в углу замерла холодная жаровня – сегодня Даше не требовались благовония. На кафедре темного дерева лежит толстенный том, переплетенный белой кожей. Листы – настоящий пергамент. Аутентичность подтверждена компанией «Шельман, Шельман и Грязнов». Книга действительно древняя, много на своем веку повидавшая. Тайны ее настоящие, но не опасные. За эти тайны Мамашу не убьют. Рядом с кафедрой расположилась причудливая бронзовая конструкция, украшенная знаками Зодиака и алхимическими символами, о ее предназначении Грязнов не имел ни малейшего понятия.