Такими кадрами не разбрасываются. В случае победы – по служебной лестнице шагнет ввысь. В случае поражения – так он ни за что реально не отвечает. Потому что дурных инициатив не проявлял. Сумеет отсидеться – встанет перед Умо «Ужасным» и соврет что-нибудь. Опять-таки ТАКИМИ кадрами не разбрасываются. Что его ждет – опять-таки повышение. Причины – смотри выше. Сейчас он формально под моим командованием. Так что подляны во время войны ожидать не стоит. Мы все-таки в одной лодке. Если по окончании всей этой истории получится так, что я остаюсь с голым задом, он даже продуктов соберет мне в дорогу. А вот если я сумею вывернуться и остаться с прибылью и авторитетом… Тогда придется внимательно смотреть, чтобы не ударил в спину. Так, последнее слово предоставляется осу́жденным. Где там моя записка?
Достопочтенный Лимо внимательно прочитал мои каракули и задумался на все время, пока дезертиры вразнобой бормотали что-то невразумительное и просили о снисхождении для их семей. После чего встал и громогласно объявил:
– Мак Сим. Как самому младшему среди присутствующих, вам первому предоставляется возможность сообщить свое мнение о наказании для этих трусов и мерзавцев.
– Достопочтенный Лимо! – склонение головы. – Господа офицеры! – еще один полупоклон присутствующим. – Воин должен прежде всего постоянно помнить, что он должен умереть. Вот его главное дело. Если он всегда помнит об этом, он сможет прожить жизнь в соответствии с верностью и сыновней почтительностью, избегнуть мириада зол и несчастий, уберечь себя от болезней и бед и насладиться долгой жизнью. Он будет исключительной личностью, наделенной прекрасными качествами. Ибо жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы и утреннему инею, и тем более такова жизнь воина, легкая, как несомое легким ветром перышко. В то время как долг перед Родом – тяжел, как гора. И если он будет думать, что можно утешать себя мыслью о вечной службе Роду или о бесконечной преданности родственникам, случится то, что заставит его пренебречь своим долгом перед Родом и позабыть о верности семье. Но если он живет лишь сегодняшним днем и не думает о дне завтрашнем, так что, стоя перед командиром и ожидая его приказаний, он думает об этом как о своем последнем мгновении, а глядя в лица родственников, он чувствует, что никогда не увидит их вновь, тогда его чувство долга и преклонения будет искренним, а его сердце будет исполнено верности и сыновней почтительности перед Патриархом [2] .
Вычитанный в какой-то книге про отважных самураев отрывок был благосклонно воспринят Достопочтенным и его прихлебателями, которым в бой не идти, и с гораздо меньшим энтузиазмом рядовым персоналом. Если бы взгляды могли обжигать – от меня не осталось бы даже пепла. Переведя дух, я продолжил:
– Эти разумные, – гневно указующий жест рукой, – забыли о своем долге перед Родом и воинской чести. Они позабыли, что герой живет вечно, в то время как трус умирает тысячи раз. Они запятнали себя позором дезертирства, обрекая на верную смерть своих боевых товарищей. Но самое страшное не это! Теперь их душа несет на себе тяжелый груз трусости и предательства, и если казнить их сейчас, как того требует Закон, их души будут навечно низвергнуты в самые глубины Ада и никогда не встретятся с духами предков.
Среди присутствующих началось перешептывание. Я не очень хорошо представлял себе тонкости местной религии. Но знал, что культу предков в ней уделялось очень большое внимание, а Отцы-Основатели почитались наравне с Богами-Создателями {9}. Да и титул местного священника звучал как Говорящий с Предками. Так что нарисованная мною картина вроде бы не особенно противоречила идеям местных теологов.