Эсэсовец еще падал лицом вперед в заполненную водой колею, когда Захаров уже выметнулся из-за танка, бросаясь к танкисту, так и не успевшему ничего понять и застывшему с зажатым в руках распотрошенным индпакетом. Подскочив, десантник упер ствол пистолета в затянутую комбинезоном грудь и, не испытывая ровным счетом никаких эмоций, спустил курок. Выстрел, как и ожидалось, вышел вовсе не громким. Отброшенный пулей немец рухнул на спину; незаметное на черном фоне отверстие чуть дымилось. Размотавшийся бинт покатился по земле, и отчего-то сознание с особой тщательностью зафиксировало именно этот факт: снежно-белая полоса на грязной земле.
Переведя ствол на так и не пришедшего в сознание раненого, Дмитрий задержал палец, готовый выдавить спуск до конца. И в этот миг взгляд наткнулся на серебристые черепа со скрещенными костями на отворотах комбеза, и пистолет дважды толкнулся в ладонь.
Из-за танка показались товарищи – первым с автоматом в руках шел Фрунза; Серега и Яша держались за широкой спиной мехвода.
– Знатно ты, командир, ножичками кидаться умеешь, – уважительно пробасил Иван Федорович. – Где научился?
– Тяжелое детство, деревянные игрушки, – буркнул не расположенный откровенничать десантник, с натугой выдергивая штык и отирая потемневшее лезвие о камуфляж панцергренадера. Подумав, оттащил труп чуть в сторону, чтобы кровь не попала в воду – хотелось хоть немного умыться, пока есть время.
– Соберите оружие и документы. Яшка, лезь в танк, мне связь с бригадой нужна. Федорыч, когда поедем? А то скоро завязнем тут намертво.
– Никогда, командир, – погрустнел ефрейтор.
– Не понял?
– Накрылся дизелек, не понимаю, как досюдова дотянули. Глянь-ка вот. – Фрунза указал на искореженный закопченный бак. – Дыру видишь?
– Ну?
– Так бачок-то не осколками порвало, то в нас попали. Помнишь, после того как мы с броневиком разделались, по броне шарахнуло? Так то не рикошет был, а болванку в движок захерачили. Мелкое что-то, типа ихней «колотушки», вон, видишь след на броне? Сквозного пробития не было, конечно, но осколки в дизель попали. А сверху еще и соляром горящим залило. Не заведусь я.
– Может, попробуешь?
– Попробую, конечно, отчего ж не попробовать? Только я ведь на тракторном заводе работал, забыл? Не заведется, точно говорю. В рембат нужно.
– Та-ак… – протянул Захаров. – Отлично. Просто класс. Федорыч, я в твоих способностях нисколько не сомневаюсь и все такое прочее, но ты все ж попробуй завестись, попробуй! А я пойду с бригадой говорить, ежели наш Яшка своей шибко умной башкой рацию не расколотил.
В этот момент ветер донес нарастающий рев танковых моторов. Вскинувшись, Дмитрий переглянулся с механиком-водителем. Иван Федорович ухмыльнулся в пышные усы:
– Так это наши, сам не слышишь разве? «Три-четыре» идут, взвод примерно.
– Слышу. Только фрицы тоже трофеи используют [24] . Бегом все в танк, бронебойный в ствол, башню развернуть на источник звука. И попробуй все же завестись. Я погляжу, что там.
Оскальзываясь на осыпающемся склоне, Захаров поднялся наверх и, устроившись за кустом, поднес к глазам бинокль. Вглядевшись, облегченно выдохнул: и на самом деле наши!
Спустя несколько минут на краю овражка притормозила головная «тридцатьчетверка». Высунувшийся из люка танкист, дождавшись, пока ветер раздует поднятое гусеницами пыльное облако, спрыгнул вниз:
– Здорово, славяне. О, Краснов, ты, что ль? Не узнал, богатым станешь. А мы, честно говоря, думали, спалили тебя.
– Леха, а вы тут откуда?
– Так комбат резерв в бой ввел. Как у вас тут?
– А сам не видишь? – Захаров зло дернул подбородком в сторону десятков подбитых танков. – Повоевали.
– Вижу, конечно… извини, лейтенант, глупость сморозил. Тебе, это, помощь нужна?
– Нужна, – не стал спорить десантник. – Дизель сдох. И вытащить нужно. Я пока не знаю, что у меня со связью, так что ты передай в бригаду, лады?
– Лады! Ну, все, Васька, мы рванули. Удачи!
– Удачи, Лешка.
Вернувшись к танку, Дмитрий стянул шлемофон, бросив его на измочаленную тараном надгусеничную полку. Взглянул на наручные часы, попутно удивившись тому, что не догадался посмотреть на них раньше. Без двадцати три.
– Товарищ командир! – крикнул высунувшийся из люка механика-водителя радист. – Есть связь! Вас комбат зовет!
– Иду, Яша, – десантник только сейчас неожиданно осознал, насколько он устал. – Счас уже иду…
Москва – Одесса, недалекое будущее
Москва оказалась немного не такой, какой представлял Краснов. Точнее, совсем не такой. Нет, по фотографиям и роликам из Интернета лейтенант, безусловно, знал, насколько изменилась столица за прошедшие десятилетия, да и свежеприобретенная память Захарова помогала, но все же он представлял ее несколько иначе. Где-то глубоко в душе гнездилась некая иррациональная уверенность, что легендарный город просто обязан оставаться неизменным, словно экспозиция в музее.
Проблемы начались еще на подъезде. Сначала полковничья «Волга», несмотря на поздний час – было уже почти десять вечера, – надолго застряла в вызванной аварией пробке на кольцевой автодороге. Спустя почти сорок минут въехали в город, где снова попали в пробку. Одним словом, к знаменитому монументальному зданию бывшего страхового общества добрались, под сдавленный мат полковника Логинова, чуть ли не в полночь. Дорогу Василий вынес стоически, после въезда в город уставившись в распахнутое окно и разглядывая ярко освещенные ртутными лампами улицы. Ну, и что, что ночь? Ведь Москва же!..
Ночевать снова пришлось в комнате отдыха при кабинете полковника: похоже, подобное уже стало доброй традицией. Впрочем, Василий не спорил, попривыкнув за последнее время к нынешним реалиям, и потому тупо завалился спать. Чему не помешало даже осознание того, что именно в этом здании некогда работал сам легендарный нарком внутренних дел Лаврентий Павлович…
На долгожданную прогулку по столице мамлей отправился вместе с Вадиком, уже знакомым ему не то личным водителем, не то порученцем полковника Логинова. В принципе правильно: мало ли что. Он-то Москвы не знает, и память десантника Захарова тут мало в чем может помочь, поскольку Дмитрий тут никогда не был. Да и про вражеских шпионов забывать не следовало: может, их разведсеть и накрыли, конечно, но мало ли что?
– Машину предлагаю не брать, – сразу же сообщил Вадим, здороваясь. – Все равно в центре пробки, мама не горюй. А тебя, насколько я понял Анатоль Анатолича, исключительно центр и интересует. Ты как насчет прогулки пешочком?