И тут Михаил Карасик прыгнул выше головы, сам не ожидал, видно, с перепугу получилось.
– Виктор Иванович, мы с вами птицы разного полета. В январе я пытался к вам в кабинет на минуту заглянуть, так меня на порог не пустили. – Он поставил рюмку, отметил, что рука не дрогнула. – Я не так уж умен, но и за идиота меня держать не стоит. Чтобы вам угодить, в лепешку расшибусь. Переходите к делу. Что вам от меня надо?
Якушев прекрасно владел собой, но вдруг ему захотелось выгнать наглеца, побыть одному. Ведь одно дело – намекнуть, какая требуется услуга, и жить по-прежнему, словно ничего не случилось, и совсем иное выложить карты на стол, стать соучастником. Его не волновала встреча со следователем прокуратуры, бизнесмен слишком высоко стоит, никакая прокуратура до него не дотянется, не хотелось обсуждать с этим недоноском вопросы, которые он не желал задавать даже себе самому. Якушев сдержался, гостя не выгнал, даже сумел улыбнуться, однако Карасик понял, что стоит на краю, и быстро заговорил:
– Естественно, Виктор Иванович, вы мне выдаете информацию, какую желаете. Но, – он хихикнул, – ежели вы ничего не скажете, то и я ничего не сделаю.
– Ты по-своему прав, Михаил. – Гнев прошел, и Якушев с юмором подумал, что коли человек хочет сесть на толчок, то штаны придется снимать, нравится, нет ли, но придется. – Я не буду тебе рассказывать, как я это вычислил, но убежден, что у тебя есть киллер.
Карасик не поперхнулся, проглотил коньяк, закусил лимончиком.
– Простите за вульгарные слова, но дело дерьмо и вам в него лезть не следует. Если вы вычислили, не знаю уж каким образом, то и другой человек вычислит.
– Никогда! – категорически заявил Якушев. – Это я знаю, что, начни Белоус продавать твои бумаги, так разорил бы тебя, но он не успел – застрелили. Это я знаю, что у тебя подвязался Исилин, бывший гэбист, зек и трепло. Как можно такого человека приблизить к себе? – Он погладил лицо ладонями, вздохнул. – Ты небольшого ума, Михаил. Спрашивается, на кой черт я к тебе обращаюсь? Разумный вопрос. Нужда, Миша. Я с данными структурами связи не имею, а понадобилось. Я, конечно, в дело тебя взять не могу, люди не поймут, но деньги – этот самый простой вопрос решим. Сколько берет твой специалист?
– В зависимости от клиента.
– Назови высшую ставку, умножь на два.
– Двести тысяч.
– Берет хорошо. – Якушев кивнул уважительно. – Свяжи меня с ним по телефону.
– Крайне нежелательно. Он откажется говорить.
– Передай, что только за разговор он получит четвертак. Если он принимает заказ, ты получаешь полтинник, расчет после работы.
– А почему, шеф, не дать команду через меня? – осторожно спросил Карасик. – И вы в стороне, и с парнем без осложнений. А он с гонором, понятия не имею, как он говорить будет, да и связь с ним сложная.
– Твое предложение соблазнительно. – Якушев изобразил сомнение, хотя сразу решил, что на киллера будет выходить только напрямую. – Понимаешь, дружок, не люблю посредников. Да и скажи, ну зачем тебе знать лишнее? Сейчас в городе убивают, убьют еще одного. Кто, как, зачем – мы не в курсе, тебе от такого положения одна выгода. Я буду тебе должен, а иметь такого должника – дело выгодное.
– Допустим, – осторожно согласился Карасик. – Но как я вас соединю? Я позвонить практически не могу, имею возможность лишь вызвать звонок на себя.
– И вызови, а позвонив, дай номер, объясни условия, скажи, чтобы позвонил, зовут меня Иван Иванович, человек солидный и прочее.
– Так вы свой номер засветите.
– А о глупостях ты, дружок, не волнуйся.
– Вам виднее. – Карасик сдался окончательно. Якушев проводил его взглядом и подумал: “Простак, он и есть простак. Выполнишь мою просьбу – и не жилец”.
Когда Галей узнал от брата, что звонили и просили прислать сантехника, то хлопнул Сашку по плечу и сказал:
– Засвечивай перед своей братвой вторую “куклу” с “МММ”. Мы подождали, пора богатенькими становиться, не только Леня Голубков и Марина Сергеевна жить хотят. А то, может, эта шарашкина контора останется при своих.
Галей встретился с Карасиком у кинотеатра “Художественный”, получил конверт, заметил, что шеф мандражит, и сказал:
– И ветра нет, а тебя трясет, будто уже осень.
– Мы с тобой завязали, ты меня не знаешь, я тебя никогда не видел.
– Люблю смелых парней! – Галей хлопнул Карасика по спине и направился к Гоголевскому бульвару.
Присев на грязную скамейку, он вскрыл конверт, увидел доллары, считать не стал, знал, что в таких делах не обманывают, вытащил записку, на которой корявым, явно измененным почерком было написано:
“Возьмите бутылку водки, приходите завтра по адресу... Скажите, что от Сени. Найдите телефон, он там в комнате где-нибудь валяется. Ровно в девятнадцать вам позвонят. Говорите, словно болтаете с пьяной девицей, в основном слушайте. Если вы мне понравитесь, считайте, ваша судьба решена. Оденьтесь под московского доходягу”.
Подпись в послании отсутствовала.
Как известно, Галей родился не во дворце, но, когда он вошел в квартиру, то понял, что отец с матерью жили умеренно, говорили культурно, порой даже подметали пол. Посередине длиннющего коридора лежал мужик, судя по запаху, он сделал все под себя и в ближайшее время никуда не торопился. Галей перешагнул через тело, толкнул третью дверь и, шумно рыкнув, спросил:
– А Сенька где?
За столом прилегли три фигуры, на первый взгляд две были мужского пола, а одна женского, в дальнейшем выяснилось, что все были женщины.
– А чего тебе Сенька? Он, сука рваная, еще поутру за пузырем пошел и с концами.
– А мы тут концы отдаем без горючего, – добавил мужчина, оказавшийся женщиной.
– Так кто же мне деньги за водку отдаст? – Галей наклонил лобастую голову, оглядел комнату в поисках телефона. Было уже без десяти семь.
– Деньги шелуха, был бы товар, – сказала явно женщина с трудом, приоткрыв фиолетовый глаз. – Ты присаживайся, милок, – и по-крабьи, на полусогнутых стала обходить Галея стороной. – У нас денег куча, только идти лень, а тут горе... Поминки.
– То, что ты сегодня учишь, я давно забыл. – Галей подсек бесполое существо ногой, существо упало и задергалось, и достал из кармана бутылку “Московской”. – Так кто платить будет? Пять штук, прошу.
И выбил бы он из аборигенов деньги, которые ему были совершенно не нужны, но тут увидел телефонный аппарат, стоявший под кроватью, вспомнил, зачем пришел, выставил бутылку на стол и строго сказал:
– По пятьдесят грамм, пореже, девки. – Он уже разобрался, к какому полу принадлежат присутствующие.
“Девки” обсасывали стаканы, когда звякнул перенесенный Галеем на тахту телефон.
– Ну? – сказал он, сняв трубку. – И тут ты меня, стерва, отыскала.