Ильин пытался объяснить, что Артем и так продержался в группе самого Гурова черт знает сколько времени. И никакой вины парнишки в том, что опытнейший сыщик в конце концов ситуацию просек, нет. За свое выступление Ильин получил выволочку, его обвинили, что он боится какого-то паршивого мента. И начальство не желает слышать даже имени этого сыскаря.
Таким образом, участь Артема Ермакова была решена, а Ильин в очередной раз получил по физиономии. И виновен во всем вновь оказался полковник Гуров.
Ныне покойный Ермаков в свое время доложил Ильину, что сыщик написал нечто типа завещания в нескольких экземплярах, которые в случае смерти Гурова попадут в газеты и канцелярию президента.
Ильин долго обдумывал данное сообщение. Очень похоже, что сыщик элементарно запугивает, блефует, страхуясь от покушения. Ведь будь у Гурова конкретный компромат против опасных конкурентов, можно переслать его в различные адреса, не ожидая выстрела. Такое решение вполне логично. Гурова можно спокойно вывести из игры, даже не убивать, просто отправить в госпиталь. Но надо знать Гурова, поэтому решение, лежавшее на поверхности, почти наверняка неверно.
Он может обладать компроматом, но не вполне достаточным, пока полковник Гуров жив и здоров. Однако в случае его смерти те же факты, которые требовали тщательной проверки, мгновенно превращаются в неоспоримые доказательства.
В эти дни Ильин, окончательно запутавшись, твердо решил против Гурова лично ничего не предпринимать. Сегодня совершенно неожиданно Ильина вызвали на ковер и спросили:
– Как мы понимаем, у вас все готово, полковник?
– Так точно, господин генерал, – ответил Ильин, прекрасно осознав, что в обращении к нему слово “господин” было опущено.
– А как поживает ваш друг, этот сыскарь из ментовки, запамятовал фамилию?
– Служит.
– Так вот, в субботу на митинге чтоб его не было. Вы сами утверждаете, что он слишком шустрый. Все неожиданности и сюрпризы совершенно ни к чему.
Вспоминая утренний разговор, Ильин про себя матерился. Как легко руководство раздает задания: “Чтобы полковника Гурова на митинге не было!” И как генерал это представляет себе конкретно? Кто не пустит полковника милиции на митинг, куда свободно проходит любой пьяный, хромая бабка с непристойным плакатом в дрожащих руках. Можно организовать автомобильную аварию. Но она требует тщательной подготовки, о таком деле предупреждают не за сутки.
Ильин, снова матюгнувшись, открыл лежавшую перед ним тоненькую папочку. Конечно, это сопли, а не компромат, но лучшего не имеется. Он снял телефонную трубку, позвонил в городскую прокуратуру.
* * *
Генерал Орлов выслушал Гурова, взглянул на привычно молчавшего Крячко и сказал:
– А что, если нам не ввязываться в данную историю? Пусть свершится божья воля, правительственные чиновники и контрразведка копаются в своей грязи. Главк уголовного розыска не обязан присутствовать на митинге. Лично я не имею никаких указаний по данному поводу.
– Я так же, как и каждый россиянин, полагаю, что раз мою хату не трогают, так и сиди на печи, – сказал Крячко.
Гуров молчал. Орлов на злые слова Станислава не обратил внимания.
– Имеем: исчез киллер. Полагаем: киллера используют для громкого политического убийства. Таковы факты, все остальное – домыслы.
– Киллера наняли дровишки на даче поколоть, – не унимался Крячко.
– Твоего телевизионщика никто не тронул и трогать не собирается. – Орлов обращался к Гурову, на реплики Крячко не реагировал.
– Я телезвезду из-под домашнего ареста освободил. – Гуров глянул на Крячко как бы между прочим, но Орлов этот взгляд засек, насупился.
– Снова секреты, – буркнул недовольно, вынул из папки бумагу, протянул Гурову. – Телефонограмма из прокуратуры, тебя приглашают к следователю Семенюку. Завтра в двенадцать, в качестве свидетеля.
Гуров взял телефонограмму, убрал в карман.
– Буду непременно. Так что предпримем, Петр Николаевич?
– Думать, едрена корень! Окромя думанья, у нас другого дела сейчас нет. Зачем тебя этот депутат в гости зазвал?
– Болеет, одиноко мужику, он водку употреблять бросил, а пить чай в одиночестве не научился.
– Все! – Орлов похлопал ладонью по столу. Чувствовалось, что он не столько призывает к порядку подчиненных, сколько успокаивает себя. – Шуточки отставили, иначе рассержусь. Так зачем приглашал?
– Не скажу, что ночь не спал, но думаю об этом непрестанно, – ответил Гуров. – Не могу понять, и все тут, мозги заколдобило. Ясно, что не на чашку чая, к тому же Иона Пантелеевич позже водку выставил. Живет он скромно, привилегиями не пользуется. Только не ради демонстрации своей честности он меня пригласил. Нутром чую, что комбинацию проглотил, какую конкретно – не пойму.
Гуров с Крячко вновь обменялись быстрыми взглядами, и Станислав сказал:
– А если они тебя втихую сфотографировали, хотят связать с Дорониным?
– И что это дает? О нашем знакомстве знают десятки людей. Ни фотография, ни кинопленка ничего не прибавят. – Гуров отрицательно покачал головой.
– Оставим. Я верю, что ты разобраться не можешь. Но как они собираются использовать киллера, если он известен в лицо? Что, они его рядить собираются?
– А вы, Петр Николаевич, на митинге когда-нибудь присутствовали? – вмешался Крячко. – Вы представляете себе количество людей и как плотно они стоят? Нужен хороший выстрел, стрелок никого уже не интересует.
– Допустим, кому-то нужен лишь точный выстрел, – согласился Орлов. – Но стрелку собственная судьба небезразлична. Борис Галей – сумасшедший или камикадзе? – Он посмотрел на Гурова. – Ты разрабатывал человека, должен его знать.
– Галей, человек обученный, крайне аккуратный, ни за какие деньги не полезет в дело, если не уверен в своей безопасности.
– А если ему скажут: либо ты рискнешь, либо тебя закопают здесь, наверняка и без всякого риска? – спросил Орлов.
– Галей сразу согласится. – Гуров неожиданно рассмеялся. – Оказавшись на площади, среди людей, он тут же полезет на трибуну, в объятия милиции. Он же уверен, что доказательств против него нет, пусть держат, мурыжат, допрашивают, даже судят. Все можно пережить, а смерть пережить невозможно. Известный вам Игорь Трофимович Ильин, человек опытный, все варианты просчитает не хуже нас с вами. Галея никто принуждать не станет, он пойдет добровольно, застрахованный надежнее, чем в любом нынешнем банке.
– Ясно, где взлетели, там и сели. Теперь, господа офицеры, расскажите мне свои тайны. Гуров, ты умный мальчик и не станешь отрицать, что тайны имеются. Имеются?
– Обязательно, – легко согласился Гуров. – Любой опытный оперативник своему начальству что-то недоговаривает. Сегодня вы недоговариваете на коллегии, вчера, когда мы вместе работали в МУРе, вы недоговаривали генералу Турилину. Подожди, Петр, не перебивай! – Гуров заговорил резче. – Отвечает всегда старший. Сейчас старший я, если ошибусь, то я и отвечу. Коли я тебе болтану лишнего, старшим автоматически становишься ты – генерал Орлов. Ты будешь очень смеяться, но объяснение такое: этот генерал – мой ближайший друг, а подставить своего лучшего друга я никак не могу, не обучен.