– Доволен, Станислав, доволен. – Гойдс1 вновь покрутил винты. – Однако непорядок, и мне непонятно...
– Оформить находку надлежащим образом не было возможности, – перебил Орлов. – И хватит об этом, хотите – берите, не нужна – выбросите. – Он сердился редко, сейчас, казалось бы, из-за ерунды набычился, голосом погустел.
– Непонятно, железку нужную нашли, а оформить находку не сумели. И объяснить не можете? Или не там нашли? Или распорядились изготовить по своему чертежу? Это не я говорю, – торопливо добавил Гойда. – Лично я вам верю как себе. Но прокурор и судьи на ситуацию могут взглянуть иначе. Об адвокатах я уже не говорю.
Орлов сунул два пальца за воротник, дернул, чтобы не давило, верхняя пуговица рубашки отскочила, галстук съехал набок.
Гуров предупреждающе выставил ладонь, мол, не стоит пороть горячку, сейчас разберемся.
– Игорь, я тебе объясню два раза, первый – он же последний. Сумеешь понять, будут на тебя розыскники пахать, не сумеешь – они начнут служить, выполнять твои поручения. Эту железку отыскал не я и не Станислав, а мой агент. Я ему объяснил, что следует искать, где конкретно, и он нашел, потому что очень старался. А старался человек, так как кое-что мне должен. У нас не принято задавать друг другу лишние вопросы. Даже генерал-лейтенант Орлов, мой начальник и друг, у меня не спрашивает, кто искал и почему так старался. На этом стоит и стоять будет уголовный розыск. К делу приобщить крепление нельзя, никакого свидетеля у тебя нет и никогда не будет. Я железку сюда притащил и тебе показал, чтобы ты знал: карабин крепился. От данной печки и танцуй.
– Если танцевать умеешь, – вставил Крячко и шлепнул себя по затылку.
Орлов успокоился, вытягивая губы дудочкой, пытался вернуть галстук на место. Гойда мужик умный, пробормотал извинения, тут же сказал, что милицейским агентам не верит, они врут, сообщают лишь то, что оперативник желает услышать.
– Верно, – кивнул Крячко. – Крохотный нюансик существует, господин старший следователь по особо важным делам. Каков оперативник, таков и агент. Вы сейчас изволите иметь дело с Львом Ивановичем Гуровым.
– Закончили, вопрос сняли, – Гуров поднялся, шагнул к Гойде, взял лежавшую перед ним железку и убрал в свой пакет. – Тебе крепление ни к чему, а нам может пригодиться. Мы не в суде, для нас ясно, что карабин был намертво прикреплен, следовательно, стрелять мог лишь в одну точку.
– Вот именно. Лев Иванович, вот именно, – оживился Гойда. – Когда я, осматривая карабин, заметил следы зажима, я сразу подумал о креплении. Но, поразмыслив, понял: если карабин намертво зажать, а только при таком зажиме могли остаться следы, то прицеливаться из карабина уже нельзя. При стрельбе он будет всаживать пуля в пулю, потому я идею крепления и отбросил. Оно могло иметь место, но не в нашем случае, а ранее.
– Именно укрепленный карабин будет всаживать пуля в пулю. Ты умница, Игорь Федорович, – сказал Гуров. – Рассуждай дальше.
– Если поставить жертву в нужном месте и произвести выстрел, промах исключен. – Гойда радостно потер руки. – Ты был на веранде, но и я там был. Естественно, что карабин не виден.
– К тому же было темно, как у негра в желудке, – вставил Крячко. Он не знал разгадки, но отлично знал Гурова и понимал, если у Левы нет решения, он разговор не поддержит.
– Я встал на место, с которого предположительно был произведен выстрел, в бинокль посмотрел на веранду, – продолжал Гойда. – Конечно, место поражения заранее определить можно, но лишь приблизительно. И выставить на веранде человека, чтобы ему угодило в центр лба, невозможно, головой ручаюсь.
– У тебя ее заклинило, дорогой, потому ты и ручаешься. Я сейчас клинышек выбью, ты свою головушку очень беречь будешь.
– Нужен контрольный выстрел, – сказал Орлов. – Затем поставить жертву затылком к отверстию в стене, тогда человек получит пулю в лоб.
Гуров незаметно для остальных показал Орлову большой палец. Генерал довольно улыбнулся, даже хихикнул, уж совсем не по-генеральски.
Крячко понял все одновременно с Орловым, но с искренним удивлением произнес:
– Ну и голова у вас, Петр Николаевич. Мне, грешнику, с начальником повезло, ну сил нет. А как вы полагаете, господин следователь?
Гойда сидел понурившись, переживал не оттого, что кто-то оказался умнее, а потому, что человек самолюбивый, ткнулся носом в принципе на простой ступеньке.
– Ну, Лев Иванович, чего молчишь? Ты след от пули контрольного выстрела в стене веранды нашел?
Гуров чуть было не произнес традиционное: «Обязательно», удержался и молча кивнул.
– Покрытие на стене модное, шероховатое, дырочку зашпаклевали, но точно цвет подобрать не удалось; уверен, пулю не извлекли, она в стене.
– Ну, господа, мое время истекло. – Орлов поднялся. – Дела иные ждут. Вы продолжите свои беседы в кабинете сыщиков. – Он пожал руку Гурову и Крячко, а следователя обнял за плечо. – Задержитесь на минуточку.
Когда подчиненные и друзья вышли, Орлов отпустил Гойду, хотел взять печеньице со стола и выругался:
– Станислав, сукин сын, печенье упер! Ты следи за ним, давно примечаю, хоть и полковник, а на руку нечист. Ты после рукопожатия с Крячко свои пальцы пересчитывай. И вот еще... – Генерал, подыскивая слова, запнулся. Ты извини старика за совет, но с Гуровым лучше не соревноваться. Я его, пацана, воспитал, мое самолюбие больнее твоего, однако смирился. Ну, такой он, не виноват, от природы умен неприлично. Ну и черт с ним! Его жалеть и беречь следует, и беречь в первую очередь от него самого.
– Спасибо, Петр Николаевич, я постараюсь. – Гойда попрощался и пошел к оперативникам.
Гойда сидел за столом Гурова; хотя все три стола были совершенно одинаковые, место слева от окна считалось главным.
– Таким образом, Лев Иванович, вы предлагаете версию, что убийство совершил один из присутствовавших на вилле, – устало произнес Гойда. Разговор продолжался не один час, и устал не только следователь, сыщики тоже порядочно выдохлись.
– Мы имеем, – Гуров прошелся по кабинету, присел на край гостевого стола, – укрепленный карабин, нацеленный на веранду, пулю в стене веранды, сточенный спусковой механизм, который дает возможность произвести выстрел, лишь коснувшись спускового крючка.
– Не шибко понятное фотографирование на вилле и уж совсем непонятная попытка сделать снимок на холодной, пустой, темной веранде, – добавил Крячко.
– Как нажали на спусковой крючок? – спросил Гойда. – Можно предположить, что протянули обыкновенную нитку и, когда жертва оказалась в нужном месте, слегка дернули. Все из области предположений, ничего не доказывается. Я вас понимаю, друзья, вы работали, получили определенный результат, я критикую. Вы в полном праве сказать, мол, не нравится – предложи что-нибудь получше. У меня ничего получше нет, а то, что вы построили, уж больно шатко, честно сказать, соплями склеено.