– Если я виноват, право, не знаю в чем, меня должны допрашивать в инспекции по личному составу. И не вашего министерства.
– А если такой хлыщ в карман залез, то, может быть, с него хватит и опера отделения милиции? Мне на таких говнюков всегда время жалко. Ты что, в смотровую щель танка смотришь, что ничего не видишь? Вон на дальнем конце стола для совещаний лежит твой кейс. В нем находятся сто пачек, якобы по десять тысяч долларов США. Пачки опечатаны, имеют все необходимые реквизиты Центробанка России. Но долларовых купюр в каждой пачке только две. В простонародье такая штука называется «куклой». Вот я хотел бы знать, как данный «миллион» к вам попал и кому вы сегодня, десятого апреля тысяча девятьсот девяносто пятого года, пытались его передать. Никчемные подробности, что вы в момент передачи обосрались, можете не описывать.
– Данный кейс был у меня похищен несколько дней назад, дальнейшая его судьба мне неизвестна. Я о пропаже не заявлял, так как не хотел, чтобы вокруг моего имени велись лишние разговоры. Их и так хватает.
Генерал Орлов улыбнулся улыбкой черной пантеры Багиры из мультфильма «Маугли». Он снял трубку и попросил пригласить в кабинет эксперта по дактилоскопии.
– Я же сказал, что данный кейс недавно принадлежал мне. Естественно, на нем имеются мои пальцевые отпечатки.
– А вот что ты узнал свой кейс на таком расстоянии – неестественно.
– Узнал по царапинке на крышке.
– Так я его тебе и положил царапинкой вверх. Не буду я с тобой спорить, пока ты громко и внятно не скажешь: «Дяденька милиционер, дурак я, и судьба у меня дурацкая. Душу берите, а тело хоть на время мне оставьте!» Могу тебя успокоить, никогда не пугаю, зря не говорю, дело твое безнадежное. Ты можешь все взять на себя, пойти под суд, получить срок, малым он тебе не покажется, и тянуть его до конца. Напоминаю, что исправительно-трудовые учреждения подчиняются нашему ведомству. Другой путь – продать мне своего генерала со всеми его гнилыми потрохами, то есть стать моим негласным. – Орлов поднял палец. – Никаких корочек, бумажек, подписок, кличек. Лишь дружеские и честные встречи. Ты все время будешь пытаться меня обмануть, я буду тебя на лжи ловить. Жить будем весело. Парень, стой! – Генерал вскочил. – Ты мне тут не наложишь кучу? У меня секретарь – девушка, запах три дня держится. Иди, иди, по коридору направо, там увидишь.
* * *
Яшин молча вышел. Верочка ввела эксперта с неизменным чемоданчиком в руках.
– Здравия желаю, я вообще-то домой собрался.
– Привет, Саша. Домой это хорошо, тут делов-то всего ничего. Этому хлыщу, что в туалет побег, пальцы откатать.
– Полковнику? Без надлежащего оформления?
– Саша, не строй из себя... девочку. – Орлов взглянул на Верочку, и она покраснела. – Еще несколько пальчиков снимешь и домой.
Эксперт возился с пленкой, снял отпечатки с крышки кейса, затем несколько отпечатков со стодолларовых купюр, которыми были обклеены «куклы», когда вернулся Яшин, который облегчил желудок и набрался сил и наглости и заявил:
– Я официально заявляю, что данный кейс ранее принадлежал мне. Был похищен у меня из квартиры неизвестным лицом, и дальнейшая судьба кейса мне неизвестна. Мне также неизвестно, что конкретно находится в кейсе в настоящий момент.
Эксперт закрыл кейс, расстелил на столе бланк для пальцевых отпечатков, достал подушечку, похожую на ту, каким пользуются секретари, чтобы воспроизвести на документе печать.
– А я не желаю! – крикнул Яшин. На пороге кабинета появились Гуров и Крячко. Последний беззаботно спросил:
– А может, его ударить, Петр Николаевич? Я в жизни человека в кабинете не бил. А мне интересно, и люди интересуются. А мне им и сказать нечего.
– Тебе нельзя, Станислав, – ответил генерал. – Тебе сейчас с человеком предстоит душевный разговор вести, нужен контакт. Пусть Гуров стукнет.
Разговор велся столь обыденно и безлично, словно решался вопрос, кому вынести в коридор чемодан.
– Лев Иванович, вполсилы. Ты слышал? Мне с ним еще беседовать.
– Он умный, его бить не надо. – Гуров отстранил эксперта, откатал очумевшему Яшину пальцы. – Пройди в туалет, вымой руки. Верочка, дай гостю пемзу.
– Ну и юмор у вас, розыскников, – попытался пошутить Яшин.
Гуров ударил его ребром ладони по бицепсу, рука Яшина безжизненно повисла.
– Надеюсь, левая? А вы, господин, не трогайте моего приятеля! – Крячко схватил Яшина за рукав, потащил в коридор. – Егорушка, пойдем мыть ручки. А то времени до хрена, да ты еще пишешь, наверно, медленно.
– Я ничего писать не буду!
– Верно! Мы с тобой сразимся в морской бой, никаких бумажек, подписок, кличек. Лишь дружеские и честные встречи. Ты все время будешь пытаться меня обмануть, я буду тебя на лжи ловить. Жить будем весело.
– Парень, стой! – Генерал вскочил. – Ты мне тут не наложишь кучу? У меня секретарь – девушка, запах три дня держится. Иди, иди, по коридору направо, там увидишь.
В кабинете оперативников Крячко убеждал Яшина писать правду, мол, так получится быстрее. Они скорее сбегут из этой чертовой конторы, окажутся дома, хлобыстнут по стакану и забудут такой неудачный день. Крячко признавал, что объяснения Яшина о том, что кейс ранее принадлежал ему, даже дураку доказывают, откуда на кейсе появились пальцевые отпечатки Яшина. «Это ты здорово подстроил, снимаю шапку! Но зачем же ты пачки-»куклы" лапал. Они лежат и лежат, никого не трогают, а ты их пальцами хватаешь и хочешь людей убедить, что никогда их не видел".
– Вот, Егор Владимирович, ты пишешь, что такого-то числа, примерно в пятнадцать часов пришел в багажное отделение Киевского вокзала. Правду и пишешь, а потом опять ахинею начинаешь нести. А то тебя не видели! Я глаз не спускал. Человек, к которому ты пришел, тебя видел, и ему ты открывал и показывал содержимое своего кейса. А говоришь, кейса у тебя не было. Хороший ты парень, только чудной. А сержант? А уборщица Екатерина, которой ты полтинник сунул, чтобы она за тобой прибрала? Хороший ты парень, Егор Владимирович, но не торопишься домой, не хочешь душ принять, грехи смыть и стакан выпить. Потому сиди, сочиняй, а я к генералу пойду, скажу, что ты дозреваешь.
Орлов сидел в своем кресле, а Гуров на любимом подоконнике и дымил в окно. – Тачку хотя мы и подорвали у дома любовницы Акима, Галей все равно ему не поверит, – убежденно сказал Гуров. – Нас он не учует. Но Аким слишком много дров наломал, ведь кейс с «куклами» мы вернуть не можем. Акима мы сможем использовать только для развала его группировки и выяснения, не пропадал ли кто в соседней группе. Считаю, ликвидаторов Ильина уже нет в живых. Но кто? Кто из генералов контрразведки дал команду ликвидировать полковника Ильина?! Что ты молчишь, старик? Виданное ли дело, чтобы руками преступников убивали своих офицеров? Что бы он ни натворил. Вот уж где беспредел так беспредел. Я найду этого генерала и убью его лично. Я не стану для этого нанимать бандитов.