Возможно, он улыбнулся.
— Убей нас! Убей!
— К сожалению, ваша связь с осами еще слишком тесна, — и снова ужасающая мягкость в голосе. Владыка Нави не издевался, а устало объяснял свои мотивы. — Кому-то придется остаться.
Следующим жестом он заставил замолчать и Майлу. И повернулся к отражению площади, внимательно наблюдая за действиями опытных палачей, заливающих старые камни кровью поверженных богов.
* * *
— Я ничего не помнила! Я совершенно ничего не помнила! Я шла по зову сердца!
Он не ждал от Майлы этих слов, не ждал оправданий. Он просто гладил ее плечи, целовал ее волосы, наслаждался ее чарующим обликом, стараясь снова запомнить каждую, давно известную и любимую черточку. Запомнить и унести с собой в дурман приближающегося сна.
— Проклятые навы лишили меня памяти!
Майла заплакала. Майранк поймал на палец соленую каплю, поднес к губам, слизнул. Горький вкус ее слезы показался ему сладким, любимым.
— Я не хочу быть игрушкой в их руках! — Майла ткнулась лицом в грудь мужчины. На мгновение замерла. Отпрянула, посмотрела в его глаза. — Я не хочу быть послушной воле князя. Если бы я знала… я бы не стала сопротивляться тем, кто хотел убить меня!
Майранку было больно слышать эти слова. Первая осара желала смерти. Первая осара молила о смерти. Но в запечатанном зале не было никого, кто мог бы помочь Майле. Осара не может лишить себя жизни. Осар не причинит вреда осаре. И даже безжалостный Слепой Волк скорее умрет, чем оцарапает священную кожу осары.
— Навы хитры…
Он едва выдохнув эти слова. Эхом отозвался на щемящую боль в глазах Майлы. Нежно провел ладонью по ее щеке.
— Ты принесла им счастье…
— Я ненавижу себя за это.
— Ты снова дала им жизнь.
— Их жизнь не стоит твоих страданий.
— А чего стоит их жизнь? — Майранк приподнялся, выпрямил спину — единственное доступное ему действие, — нежно прижал к себе Майлу. — Я часто думаю об этом в своих снах. Тысячи лет мы воспитывали себе слуг, рабов. Тысячи лет мы привязывали их к себе, заставляя безропотно служить…
— Не говори так, — жалобно попросила осара.
— Тысячи лет… А теперь мы служим им. Тьма умеет шутить…
— Не говори так!
Он заглянул в ее глаза.
— Я люблю тебя, Майла. Очень сильно люблю. Прости меня. Прости, что не смог одолеть Тьму… Прости, что не смог уберечь тебя от этого унижения…
— Майранк!
Первый осар вновь откинулся на спинку ложа, слабо улыбнулся. Закрыл глаза.
— Майранк! — Первая осара поцеловала своего мужчину в лоб, уронила несколько слез на холодеющую грудь. — Я люблю тебя, Майранк, люблю.
В запечатанном зале становилось холодно. Ледяной Мрак, отступивший под напором искренней страсти Майлы, возвращался в свои владения. Дыхание Майранка было едва различимым. Слепой Волк вновь превратился в неясную тень на каменном полу. Последний из бесчисленных стай черных тварей, сумевший когда-то пробраться в тюрьму и, благодаря тесной связи с хозяином, оставшийся незамеченным навами. Для холодного Мрака они были единым целым: первый осар и его Волк.
Безжизненный огонь факелов отразился в помертвевших глазах Майлы:
— Майранк, Майранк… Душа моя, счастье мое, боль моя…
Первая осара поправила белую ткань на белой коже любимого, присела, потрепала по загривку спящего Волка и не спеша подошла к открывшимся дверям.
— Ваш плащ, Майла.
Тонкая ткань легла на безупречные плечи, прикрыла наготу, отгородила от холода Тьмы. Осы покинули Логово, и пришел ЭТОТ. Теперь она вспомнила его имя.
— Я тебя ненавижу, Сантьяга.
— Да, Майла. — Комиссар Темного Двора склонился в вежливом поклоне. — Прошу вас.
В сумрачном коридоре завертелся вихрь портала.
* * *
— Там! — Чуя прижался ухом к животу своей женщины! — Там! Я слышу!
— Рано, — односложно ответила Схана.
— Слышу! — упрямо отрезал Чуя. — Осаннмма дает слышать. Сын!
— Дочь, — улыбнулась Схана. — Пусть ее зовут Майсата — Озаренная Майлой.
— Дочь, — протянул охотник. — Сын.
Он еще сильнее прижался к женщине. За дверью тихо шуршали крысы. Чуя был счастлив.
* * *
Майла молчала все время, пока Сантьяга совершал приготовления к аркану. Сидела у камня, сжавшись в маленький комочек, и тоскливо смотрела на сереющее небо. Занималась заря. Еще одна ее заря.
— Будьте вы прокляты!
Комиссар сосредоточенно прислушался к шороху, издаваемому ветвями мертвого дерева. Поднял руку, словно ощупывая густеющий от потока магической энергии воздух.
— Будь проклят ты и твой хозяин!
— Когда-то давно вы выбрали себе неправильных врагов, осара, — с необычайной почтительностью произнес Сантьяга, не отвлекаясь от своего занятия. — Мне очень жаль.
— Неправильных врагов?! — Глаза Майлы вспыхнули. — Тогда почему вы не поступили с нами, как с врагами? Почему не уничтожили всех?
— Потому что осы не виноваты в том, что появились вы, — с холодной любезностью ответил комиссар. — Не виноваты в том, что не сумели побороть вашу силу.
— И во что вы их превратили? В посмешище? В жалких идиотов, ползающих по Лабиринту? — Она замолчала. Резко отвернулась и тихо продолжила: — Почему вы не хотите оставить их в покое? Почему тащите за собой? Почему тратите столько сил, чтобы продолжать их род?
— Вы не сумеете понять мой ответ, — вежливо произнес нав.
— Почему?
— Потому что они имеют право на жизнь.
Майла осеклась. Но сразу же взяла себя в руки. Вскочила.
— Вы просто издеваетесь! Вам нужны рабы, куклы, на фоне которых так хорошо подчеркивается блеск Нави! Вам нужны шуты! А осы… Они ничего не понимают! Они такие же, как тысячи лет назад…
— Осы развиваются, — невозмутимо ответил Сантьяга. — Тысячи лет назад они были способны думать только тогда, когда рядом были осары. Сейчас они научились самостоятельно принимать решения. Пусть — простые решения, но свои собственные. Они учатся владеть магией. У них появилась склонность к творчеству. У них появилась культура, праздники. Свои собственные праздники. Рано или поздно у осов исчезнет последняя нить, связывающая их с прошлым. Рано или поздно они смогут зачать ребенка не только в Ночь Осаннмма, и тогда они окончательно освободятся.
— И от вас? — зло спросила Майла.