Олег не удержался, повернул голову и поглядел женщинам вслед. Они были похожи на малобюджетное представление в кукольном театре: словно кто-то взял две перезрелых груши и перебирал под ними отечными пальцами, изображая ноги.
«Что значит такой ответ? — подумал Олег. — Язва желудка будет, что ли? Впрочем, это ведь не тень сказала, а тетка… Нет. Смысл, видимо, в том, что одна тень наехала на другую, и они слились в единое целое, так что утратилось всякое представление об индивидуальности… Слияние с первопричиной? Встреча с Богом? Или… Гм… Свидание с женщиной?»
Это на самом деле было актуально — и уж в любом случае лучше, чем язва. Последняя любовь завершилась у Олега около двух месяцев назад.
Девушка Катя была вполне хороша собой, курила траву и слушала группу «The Third Man» — бывалый женский голос, поющий по-английски о том, что нет ни сегодня, ни завтра, а только вечное сейчас, и еще что-то про Говинду (Катя даже была в курсе, что это пасущий коров аспект Кришны, однокоренной слову «говядина»). Еще она интересовалась книгами Ошо и йогой, но в конце концов отказалась совместно использовать половой акт как символ целостного переживания бытия и ушла к азербайджанцу-дантисту.
Олег заметил, что провалился в неприятные воспоминания, и постарался быстрее прогнать их. Пока что опыт общения с тенью развивался неудовлетворительно.
«Если это указание, — подумал он, — то о нем тоже можно спросить у тени. Потому что обо всем следует спрашивать только у нее… Итак, это указание? Встреча с Богом? Свидание с женщиной? Что это?»
Он попытался снова сосредоточиться, но концентрация была нарушена, и, как он ни щурил глаза, увидеть на месте тени дрожащую от жара статую не удавалось. Возможно, дело было в том, что солнце уже поднялось по небу и тень утратила утреннюю зыбкость — она сместилась в сторону, став короче и гуще. Олегу пришло в голову, что теперь она напоминает огромную часовую стрелку.
Эта стрелка указывала на синюю постройку с черепичной крышей. С пляжа был виден только ее угол в просвете между пальмами.
«Так, — подумал Олег с облегчением, — более ясного знака просто быть не может… Надо идти смотреть».
Постройка, зажатая между задним рядом пляжных хижин и глухой стеной прибрежного ресторана, оказалась «центром аюрведического массажа». Несмотря на ранний час, центр уже работал; мало того, была даже очередь, состоящая из двух прогрессивных русскоязычных израильтян (последний вывод Олег сделал по их конопляно-ивритным майкам). Оба были лысые, в очках, имели несколько ботанический вид и были увлечены беседой.
— Что такое женитьба с точки зрения физики процесса? — вопрошал один. — Это когда человек взял с собой в будущее поебаться, а оно по дороге протухло.
— Именно, — хихикал второй, тревожно косясь на Олега. — Женщина предлагает крайне некорректный контракт. Купить на все деньги много-много этого самого продукта, оптом на всю жизнь. Но продукт-то скоропортящийся! Даже если сначала будет хорошо, очень скоро станет плохо. А мужчине надо немного, но чтобы свежее и разное. И это, кстати, указание природы, требующей распространения генома, а не мнение какой-то там церковной общественности или климактериальных феминисток, которых в этой жизни не трахнет уже никто кроме инсульта. Короче, совсем разные бизнес-планы…
Из этого разговора уже делалось ясно, что за аюрведа впереди (в такую-то рань, поразился Олег — не иначе как кризис). Обычно он не соблазнялся на такие приключения — но сегодня указание тени было слишком ясным.
Аюрведа-маман оказалась пожилой жирной женщиной. Она принимала под гравюрой с изображением раджи, вкушающего радости жизни при помощи двух круглых от сала шакти. Маман спросила, какой массаж угодно будет господину. Услышав, что тот самый, поманила за занавеску. Олег уже испугался, но выяснилось, что она все же имела в виду не себя.
Впрочем, радоваться по-любому было нечему. Оставшиеся две массажистки оказались почти такими же жирными, как аюрведа-маман, только моложе. Олег, конечно, знал, что женская полнота в местной эротической традиции считается шиком, чем-то вроде лишнего комплекта золотых украшений — ибо видно, что раджа не заставляет своих шакти кормиться супом из кундалини. Но все-таки перестройка восприятия далась не сразу.
Во время тщательно прорезиненной процедуры Олег думал не о происходящем, а о том, что братья по языку и культуре, шумно отдыхавшие за занавеской, могли бы вооружиться еще одной бизнес-стратегией: дополнить простыню с дыркой для члена, которой религиозные ультраортодоксы накрывают подругу, раскрытым на ее лице журналом «Плэйбой». Тогда, если часто менять журналы, взятого в будущее могло хватить надолго даже при некорректном бизнес-плане.
Весь последующий день он с неудовольствием вспоминал двух израильских туристов — будто именно они были виноваты в его моральном падении.
«И чего они так Гоа любят? Наверно, вавилонское пленение напоминает…»
За тенью он тоже наблюдал с легким отвращением. Но ее не в чем было винить — наоборот, она старалась, как умела. Невинная однодневка — что еще она могла предложить?
4
На следующее утро Олег почувствовал сильное желание уехать с Палолема. Выбравшись на солнце из своей хижины, он открыл карту Гоа, и, после короткой гадательной процедуры, тень мизинца уткнулась в окрестности пляжа Вагатор на севере. Добираться туда надо было несколько часов, и он стал собирать вещи сразу после завтрака.
К вечеру Олег уже нашел себе пристанище на новом месте и отправился ужинать в «Curlies», бар на берегу, похожий планировкой на кинозал, где вместо фильма шел закат над морем.
Космополитическая молодежь сидела за повернутыми к морю столиками и пила свежевыжатые соки. Вдоль кромки моря прохаживались два бугристых анаболических силовика — из тех, что начинаются со ста килограммов и кончаются к сорока пяти годам. Гоа… Морщась от слишком громкой музыки, Олег принюхивался к долетающему то с одной, то с другой стороны запаху марихуаны и думал.
«С чего я взял, что это действительно были указания тени? Может, я просто занимаюсь самовнушением? Есть такие пятна Роршаха — просто кляксы на бумаге. Каждый, кто на них смотрит, понимает их в соответствии со своими психическими проблемами. Один видит кошек, другой кровавых мальчиков, третий Пушкина, четвертый папу римского… Может, я просто превратил свою тень в такое пятно Роршаха? Но почему в том месте, куда она указала, действительно оказался этот аюрведический бордель? И почему он работал с самого утра? Такого здесь просто не бывает…»
Вскоре ужин был съеден. Солнцу на небе осталось совсем немного жизни, и Олег подумал, что это последняя на сегодня возможность спросить указаний у тени.
Тень была справа за спиной. Олег повернулся.
Тень указывала на сидящего за соседним столом чернобородого человека в кожаных сандалиях, шортах, расстегнутой шелковой рубахе и темных очках. Человек походил на афганского наркопартизана. Еще это вполне мог быть парижский банковский клерк на отдыхе. Или бхакт — искатель истины, надеющийся найти ее в пыли у ног учителя.