Сирота лениво охаживал кнутом висящего на потолочной балке Дмитрия Борецкого. Ноги боярина едва касались пола, и он, громко вопя, извивался словно червяк на крючке.
– Хватит с него, Павел, еще зашибешь до смерти этого урода, – приказал я.
– Выживет эта тварь, я только слегка его приласкал, а он разорался, словно его убивают. На жалость, падла, давит, я ему даже шкуру нигде не попортил. Меня в детстве куда сильнее секли, а тут и крови не видно! Вчера, когда мы его вязали, лаялся как собака, а сам после первого удара обгадился. Боярин, блин! – ответил мне Сирота выражением, подхваченным от меня.
Я внимательно осмотрел скулящего боярина и убедился, что Павел действительно не изувечил допрашиваемого, а потому приказал:
– Сирота, поймайте курицу, отрубите ей башку да залейте куриной кровью этого ублюдка, чтобы выглядел будто с него шкуру содрали. Пасть ему заткните и дерьмом намажьте, чтоб воняло. Сейчас боярыню сюда приведу, пусть полюбуется, как каты [44] ее сына пытают до смерти!
– Ну и хитер ты, командир, а я, грешным делом, решил, что ты слабину дал. Мне бы такое и в голову не пришло, вот почему ты боярин, а я у тебя в холопах.
– Хвалит языком молоть, ты лучше делом займись, а я пойду подышу свежим воздухом, – строго пресек я лесть Сироты и вышел во двор.
Не успел я отойти от кузницы на десяток шагов, как увидел, что мне навстречу бежит Мефодий Расстрига.
– А ты какими судьбами здесь оказался? – удивленно спросил я.
– Еремей Ушкуйник приказал срочно тебя разыскать.
– Случилось что, или просто решили узнать, где я задержался? – спросил я с тревогой.
– Случилось, командир, случилось! – с улыбкой ответил Расстрига.
– Мефодий, не тяни кота за хвост, а говори толком! И без твоих загадок голова идет кругом!
– Командир, не ругайся, я сейчас расскажу все по порядку. Утром на вече народ новгородский выбрал посадником Еремея Ушкуйника. Теперь он глава города, – торжественно произнес Расстрига.
– Ну слава богу, – перебил я Мефодия, – а то я, глядя на твою хитрую рожу, подумал, что в Новгороде снова буча началась! И это все?
– Нет, конечно. Ушкуйники, что с тобой на мосту через Волхов бились, выкликнули тебя степенным тысяцким, так что бери, воевода, под свою руку всю дружину новгородскую! Когда мы из Вереи сбежали, то я, грешным делом, думал, что недолго удастся нам бегать, поймают и срубят наши буйны головы, а ты вон как высоко поднялся! Видимо, сам Господь тебя направляет, чтобы утвердилась на Руси истинная вера православная!
– Вы что там, совсем охренели? – только и сумел я произнести в ответ на слова Расстриги.