Прошедшийся по позициям смерч разбивал деревянные ложа и сносил щиты. Спасения не было никому.
Однако слишком много было шариков с жидким огнем и «капель», а на старых машинах уже не работали противопожарные системы — там, где они были, конечно.
Колонна влезла в пасть дьяволу, и весь особый бронедивизион оказался в «мешке».
Из шестнадцати «коробочек» ушло лишь шесть. Причем один бронетранспортер, чей экипаж, видимо, растерялся и водитель попытался развернуться на месте и уйти, опрокинулся, сверзившись в неприметную степную балочку.
Удар был столь неожиданным и мощным, что союзники не выдержали его. Сам факт гибели считавшихся непобедимыми стальных черепах поразил храбрых, но простодушных степняков в самое сердце. Даже те из них, кто втайне недолюбливал чужинцев, помнили о грозной славе стальных полчищ, сокрушивших Сарнагарасахал. И вот теперь войско, еще недавно теснившее шаркаанов, распалось на части. Кто-то из них, даже не вступая в битву, повернул коней назад, ища спасение и находя вместо этого свою гибель.
— Ни одного не выпустить живым, а эту суку Ильгиз приволочь на аркане! — приказал Рамга и расхохотался.
В небо взмыли дымные хвосты сигнальных ракет, и сразу семнадцать тысяч с диким воем бросились на окруженных. В единый кровавый клубок сплелись люди и лошади, которые в зверином ослеплении тоже рвали зубами друг друга. Хаос стал полным.
В суматохе вражеские лазутчики прокрались к кибитке связистов и забросали ее начиненными порохом горшками, убив всех трех радистов и уничтожив аппаратуру.
Правда, удача не всегда улыбалась шаркаанам.
Когда Ундораргир решил отправить в бой своих конных стрелков с дудутами, его ожидало разочарование. Ибо использовал он это мощное, но неуклюжее оружие по старинке, посадив обслуживающих их умельцев на лошадей. Но среди них было мало прирожденных всадников, все больше земледельцы и ремесленники, а придать тысячам стрелков обычную конницу для прикрытия он не додумался, самодовольно полагая, что огнебои и так достаточно мощны.
И когда неумело болтавшаяся в седлах на быстром галопе масса была атакована с флангов людьми Ильгиз, то просто не успела соскочить с коней и развернуть тяжелые ружья для стрельбы и была смята. К тому же среди атаковавших их находились бойцы, вооруженные лупарами. Те же, кто сумел открыть огонь с дальней дистанции, тоже мало чего добились, потому как расплющенные в стволе пули летели хотя и далеко, но не так точно, как бы хотелось. Наконец, аборигены уже знали огнестрельное оружие и не боялись «громовых палок». Этому миру еще предстояло понять, что мощь оружия решает не все.
Но частный успех уже не мог переломить ситуацию…
Одни решили умереть тут, не сходя с места, другие, почти не оказывая сопротивления, помчались в сторону кряжа, сминая на пути собственные тылы.
Безумными, расширившимися от страха глазами смотрел теперь Лыков на происходящее. Случилось то, чего он так боялся. Разгром землян не просто придал новые силы шаркаанам, но отнял силы у союзников Октябрьского гарнизона.
— Я думаю, нам следует уходить… — тихо, но решительно произнес Адай.
— Я не брошу Ильгиз! — рявкнул в ответ Лыков.
— Госпожа сама позаботится о себе, она по заслугам носит булаву танши.
— Если ты попадешь в плен, она прикажет снять с нас кожу, — потупился Фариг.
Лыков помотал головой. Ибо и в этом мире, да и в его родном нет ничего более позорного для полководца, чем бросить свои войска при поражении. Даже поражение и плен можно пережить, но трусость и предательство убивают удачу раз и навсегда…
И тут появился гонец. Он задыхался от волнения и почти пластом упал у ног коня Лыкова.
— Танкхен, скорее! — прохрипел. — Госпожа, она… она…
Глаза его были широко раскрыты, и в них отражался ужас.
Когда Лыков подлетел к походному шатру, первой его мыслью было, что убийца проник в святая святых и ударил в спину. Но тут он увидел жалко всхлипывающего дряхлого старца-шамана и жмущихся у входа бледных, как смерть, магов. И понял, что враг нанес незримый удар.
Бывший замполит почувствовал, что силы покидают его. Он пошатнулся, словно от сильного удара, и обернулся кругом.
Затем отпихнув кого-то из колдунов, рванулся внутрь. Телохранители — за ним.
Но уже на пороге Семен замер — страшное зрелище представилось взору его.
За полчаса до того
Молчаливая свита окружала владычицу. Ильгиз была спокойна, но знавший ее с детства хан Тар понимал, что она отчаянно боится. Это не страшно, сейчас многие зрелые мужи и воины, умерщвленными врагами которых можно было заселить целый кишлак, а то и городок, тоже боятся.
Ибо понимают, что поставлено на кон в игре.
Но как и они, их танши не показывает страха и, похоже, не теряет разума. И это хорошо. Тар лишний раз подумал, что, отдав восемь лет назад власть дочери старого Гаэрила, они не ошиблись.
Ильгиз со скрещенными на груди руками, сидела на расстеленном прямо на земле войлоке. Вообще-то правителю полагалось всю битву проводить в седле, но для женщины можно было сделать послабление. Тем более что Ильгиз как мудрая женщина предоставила битву мужчинам и не вмешивалась в командование, оставив его на нойонов да на мужа. Тот хоть и чужинец, как никогда не забывал Тар, но все схватывает на лету.
— Что прикажешь, повелительница? — почтительно склоняясь перед Ильгиз, обратился хан к танши, чтобы разорвать это гнетущее молчание.
— Пойдем, проведаем наших говорящих с духами.
— Да, повелительница, — кивнул хан.
Отчаянно смелый в набегах и стычках с врагами, бесстрашный боец, он все еще робел перед этой тоненькой, как стройная сосна, гибкой (не скажешь, что четверых детей родила!) девочкой с насмешливо искрящимися глазами.
Каким бы странным не было ее желание, но они все знали, что по уму она обскачет иного старца, и уж во всяком случае знает, что делает.
Через минуту они оказались у большого шатра, приткнувшегося меж трех холмов.
В шатре монотонно гудели бубны, и хриплые голоса вразнобой выкрикивали заклятия на всеобщем или на другом языке. Те, кто говорил на нем, впав в священный транс, потом не могли вспомнить из него ни слова.
Но и снаружи было немало слуг духов.
Впереди всех стоял седой старик-шаман с побелевшей от времени косицей. Несмотря на старость, он казался юношей со своим пронырливым и быстро бегающим взором. Одежда его была ветха и грязна, но на нее была нашита масса золотых амулетов, драгоценных камней и блях с непонятным орнаментом.
Это был сам Айг-Серинго, хозяин капища у Красных Скал — шаман из шаманов. Творящие чары обратили внимания на гостей не больше, чем, скажем, повар в харчевне на заглянувших в кухню обжор. И это тоже правильно. Шаманы вообще считаются не совсем подданными земных владык, да и делом заняты важным. Ильгиз решительно двинулась к шатру и замерла почти на самом пороге.