— Ну и юмор у вас, гражданин консультант, — нервно усмехнулся замполит. — Вы ведь, надеюсь, шутите?
— Шучу, — произнес Мак Арс, и внимательный взгляд уловил бы на его лице и в ауре тень легкого презрения.
— А что, если и в самом деле взять ее на службу?
— Зачем? — осведомился чародей.
— Ну нам ведь нужны люди, которые разбираются в здешней обстановке? И потом, в конце концов, с кого-то же надо начинать? Когда-нибудь здешних начнут призывать в армию. Тем более что у союзников женщины воюют вовсю. Да и у нас найдутся. Взять ту же Алтен…
И в самом деле, женщины, вернее, незамужние и вдовые степнячки воевали наравне с мужчинами. Одну — спасшую зазевавшегося инженерного майора, которого совсем было утащили в плен, — генерал Мезенцев даже представил к медали «За отвагу».
Но собеседник явно не разделял энтузиазма старлея.
— И все-таки я доложу по начальству, — упрямо выдохнул Лыков. — Мало ли что. Вдруг пригодится…
Октябрьск. Казармы имени Дзержинского
Нельзя сказать, что майор Макеев слишком уж обрадовался необычному пополнению.
Его рота, названная экспериментальной, доукомплектованная новобранцами из местных жителей, сразу же стала объектом насмешек и иронии.
Когда командование затеяло сформировать воинскую часть из землян и уроженцев Аргуэрлайла, генералу Мезенцеву тут же пришла в голову идея, кого назначить командиром необычного подразделения. За Макеева вступился Тихомиров, прося откомандировать разведчика в его распоряжение, однако кагэбэшник был непреклонен. Дело важное, партийное. Кому же его поручить, как не бравому вояке, уже имеющему опыт сотрудничества с туземным контингентом?
Александр покряхтел чуток, да и взялся за дело с искренним энтузиазмом. Хотя его и предупреждали имеющие аналогичный опыт (по Африке и Азии) товарищи, каково делать из аборигенов солдат.
Но дело оказалось даже сложнее, чем представлялось скептикам.
Основную массу полусотни отобранных добровольцев составили освобожденные сарнагарасахальские рабы.
Уже через пару дней Макеев понял: что-что, а появление своего Спартака местным рабовладельцам, похоже, не грозило.
Бывшие рабы при докладе вжимали голову в плечи и непроизвольно опускали глаза, при этом так и норовя облобызать его руку. Стоило кому-то провиниться, он тут же начинал плакать и падать на колени. Последней каплей стал случай, когда один из новобранцев, у которого заклинило автомат, распластался перед комротой на земле и принялся целовать ему сапоги, умоляя не отправлять в рудники за порчу оружия.
Это не считая того, что несколько раз за этот месяц подчиненные предлагали ему себя в полное распоряжение на ночь, а один даже пообещал, если будет на то желание сардара, привести ему своего младшего брата, который еще не бреет бороду. В тот раз он первый раз в жизни ударил своего подчиненного. И напился до поросячьего визга.
Позже он узнал, что в похожих случаях его земляки из числа офицеров и обычных солдат пускали кулаки в ход куда чаще.
Именно после этого случая майор явился к Мезенцеву и высказал все, что об этом думает.
Как ни странно, его слова возымели действие, и треть его новых подчиненных раскидали по подразделениям в качестве поваров, дневальных-уборщиков, грузчиков. Надо сказать, тут они принесли куда больше пользы — один Сиргин Син, умевший варить кашу пятнадцатью способами и даже из тушенки с гречкой умудрявшийся сделать весьма вкусное блюдо, чего стоил!
Но задание командования надо было выполнять.
Тогда, отказавшись от мысли сделать из них нормальных солдат, Александр предложил создать что-то вроде «дикой дивизии» в миниатюре. «В конце концов, — рассуждал он, — разведке как воздух нужны диверсанты, которые будут в этом мире как у себя дома. А эти будут не „как“, а просто дома».
Сейчас в его подчинении было три десятка бывших рабов — тех, кто оказался годен на что-то, включая одного бывшего пленного разбойника. Не считая двух неполных взводов старых, обстрелянных бойцов из землян.
И вот теперь новое пополнение.
Нет, он, конечно, понимал, что девушка — бывалый воин, несмотря на пол и возраст. Аор говорил, что клан Воительниц, к которому она имеет отношение, тут в немалом авторитете.
Но куда ее можно приспособить? Для начала придется обучить стрельбе из автоматического оружия.
А кто за это возьмется? В чье подчинение ее определить?
Местные отпали сразу. Вряд ли кто из них, получив под командование женщину, не попробует воспользоваться своим положением. Стоило же только посмотреть в глаза этой красотки, и становилось ясно, что это вполне может кончиться вспоротым животом.
В конце концов, Макеев вспомнил о младшем лейтенанте Серегине. Пусть парень оттачивает свое мастерство.
Первое, что поразило Дарику, когда она оказалась в казармах, что среди чужинских воинов почти нет зрелых, умудренных опытом людей — тех самых седоусых, покрытых шрамами ратников, на которых и держится любая армия. Не только солдаты, но даже десятники и, страх сказать, сотники и полутысячники были совсем молодыми людьми. Старые солдаты встречались один на сотню, да и те почему-то в основном занимались выдачей штанов и провианта.
Больше того, как она узнала, до появления на Аргуэрлайле по-настоящему воевали только четыре десятка человек из без малого трех тысяч. Причем командующий кавалерией сотник был призван из отставки, потому что конницы в армии землян не было уже почти три десятка лет (что непонятно) и никто не умел водить ее в бой (что в данном случае вполне понятно).
Женщин-воинов не было вовсе. Правда, несколько женщин все же служило в этом войске, но то были лекари, носившие такую же форму, как и обычные солдаты и командиры. Это удивляло Дарику — ведь в бою могут не разобраться, кто перед тобой, и случайно убить целителя!
«Учуяла» Дарика и десятка три воинов, в которых даже ее крошечное магическое чутье определяло людей, отправивших на тот свет немало врагов. Но то были не настоящие солдаты, а мастера тайных убийств, поджогов, скрадывания и ночных атак — молчаливых и беспощадных. Иными словами, кто-то вроде ньинь-ча — вестников смерти, людей, которых любой нормальный человек сторонится, а истинный воин презирает. В глазах их нет-нет да и мелькало то жестокое самодовольство, что отличает подобных людей. А между собой они, как и истинные ньинь-ча, поддерживали отношения темного братства. При этом, как и лекари, носили обычные зелено-желтые одеяния (но с темно-синими метками), и никто тут не возмущался этим. Больше того, настоящие воины даже отдавали им честь.
Всякий раз при виде их Дарика старалась уйти подальше.
Сотня, в которую определили девушку, отчего-то сразу пришлась ей по сердцу. И сардар, как раз один из тех четырех десятков, которым уже довелось побывать в пекле боев, и его помощник. (Как выяснилось потом, оба командира прежде сражались в одной тысяче в каком-то Афгане). Но больше всего, конечно, приглянулся Дарике молоденький сотник, под чье начало отдали девушку.