Бывшие пленные бросились к телегам, быстро их разобрали. Тулупы, шубы, шапки — все летело под ноги. Сейчас эти вещи не имели цены.
Найдя еду, вцеплялись зубами сразу — оголодали за два дня. Ко мне подошел парень, которого я развязал первым. Я отдал ему пару трофейных сабель, ножи.
— Раздай мужикам, кто хоть немного владеть умеет. Звать-то тебя как?
— Егор. Может, лошадей возьмем?
— Эх, Егор, голова дурная, сам подумай — на лошади по дороге ехать надо, в лесу скорости не будет, да и не хватит на всех лошадей. Вместе с заводными — не больше двух десятков. А пленных сколько?
— Сотни полторы.
— То-то. Даже если два десятка лошадей через лес пойдут, тропинку копытами набьют, след останется, а следопытов хороших у татар полно, все — охотники сызмальства.
— А ты кто? — вдруг прорезалось у парня любопытство.
— Горожанин, именем Георгий, ныне велением Хабара Симского — ополченец.
— Ой, видел я ополченцев — не знают, с какого бока за арбалет взяться. Не похож ты, Георгий, на ополченца.
— И долго мы болтать будем?
— Совсем запамятовал, атаман! Парни в телеге сундук нашли. Пойдем, посмотрим?
— Пошли.
В телеге и в самом деле стоял большой дубовый сундук, на амбарном замке. Попробовал открыть — не получается. Но и оставлять его татарам не хотелось.
— Парни, берем телегу, столкнем ее с сундуком в реку.
Парни и мужики взялись за оглобли, уперлись в задок и покатили телегу к реке. Неширокая — метров тридцать, берега пологие, поросшие камышом. Булькнув несколько раз, сундук ушел под воду.
— Зовите сюда всех, немного пройдем вброд, чтобы следов не оставить. Идите след в след, чтобы траву не вытоптать.
Женщины, подростки, мужчины спустились с берега в воду. Я шел впереди, за мной — Елена, за ней — остальные. Девчонки повизгивали, наступая на скользкий ил, крестились, но не отставали. Все держались за мной, как поляки за Иваном Сусаниным.
Пройдя так с полверсты, я выбрался на берег и направился в лес — нижегородцы не отставали. Через полверсты мы пересекли поперек дорогу, по которой пленников гнали из Нижнего. Теперь надо забирать вправо, уходя на северо-запад. Пока татары осаждают Нижний, надо увести людей подальше. Хоть парни проявили себя неплохо и горят желанием поквитаться с обидчиками, пускать их в сечу нельзя — опыта нет, брони нет, оружие скудное. Моя задача — запутать следы и увести их живыми. Полторы сотни душ стоят того, чтобы о них позаботились.
Шли до рассвета. Я уже и сам выбивался из сил, а каково было им? Но все молчали и упорно шли. Они уже отведали татарской плетки, многие женщины были изнасилованы и прекрасно представляли, какая жизнь ожидает их в рабстве.
Мы вышли к опушке; место впереди открытое, и где мы — я не знал.
— Все, привал. Всем отдыхать. Ночью пойдем, сейчас — спать. Люди обессиленно повалились на землю, кто где стоял. Лена привалилась к стволу дерева, прикрыла глаза. Ни на какие эмоции не было сил.
Я пошел по бивуаку, если его можно было так назвать. Вот и парни, они шли в хвосте и отдыхали здесь же.
— Егор, узнай — может, кто-нибудь бывал в этих местах.
— Я был, — сразу раздался голос, с земли поднялся щуплый подросток. — Мы с тятенькой бортничали в этих местах.
— Ручьи есть неподалеку? Людей поить надо.
— А как им не быть? Тут, недалече.
— Тогда возьми пару человек — кто еще в силах двигаться, соберите пустые кувшины, фляги, принесите воды, напоите всех. Егор!
— Слушаю, атаман!
Вот ведь, прилепилось звание, и деваться некуда.
Атаман — вождь, предводитель ватажки — артели мастеровых, группы воинов; даже у разбойников пахана атаманом зовут. Прозвище необидное, указывающее на статус.
— Возьми пару ребят из тех, что покрепче, одного на опушку определи, другой пусть по нашему следу назад отойдет. Пусть наблюдают. Сидеть тихо, только смотреть. Ежели татары появятся — стрелой ко мне. И молча. Через полдня смени, пусть отдохнут.
— Понял.
Я пошел назад. Коли назвали атаманом, надо соответствовать. В начальники я не набивался — само получилось; хоть и были среди пленных мужики постарше меня, но воинов с опытом не было никого, в большинстве — подростки да женщины. Проходя мимо отдыхающих людей, я напоминал:
— Сидеть тихо, никуда не отходить, воду сейчас принесут. Дойдя до головы колонны, и сам рухнул в траву. Бессонная ночь
и схватка с татарами отняли силы. Подкрепиться бы, да нечем. Появились подростки с водой. Напоив Елену, я напился сам. Вкусна вода — чистая, холодная — аж зубы ломит.
— Эй, парень!
— Векша я, атаман.
— Векша, далеко ли мы от Нижнего?
— Верст десять на закат.
— Ока где?
— Должна быть там, — парень махнул рукой.
— Селения рядом есть? Векша сморщил лоб.
— Прости, атаман, не припомню, вроде не было.
Парни ушли. Я прикрыл глаза, задумался. Куда вести людей? Селений поблизости нет, если верить Векше, к Нижнему пока нельзя. Конечно, я потом разведаю — снята осада или татары еще там. Но сейчас-то их куда? Кормить надо, а продуктов нет, воды — и то вдосталь нет. К ручью отпускать боязно — не наткнутся ли на татар? А дождь ежели? Много ли надо голодным и усталым, чтобы свалиться? Позаболеют все. Кашель — он ведь далеко в лесу слышен.
Постепенно в голове складывался план — идти ночью до Оки, потом вдоль берега, уходя от Нижнего. Коли лодка попадется — переправляться на тот берег, все безопаснее; потом — вверх по течению, до первой деревни или села. Не выгонят — хоть в сараях, под крышами переночуем, постными щами накормят, репы дадут — с голоду не умрем. Нам бы только день-два продержаться.
На лоб мне легла прохладная ладошка. От неожиданности я вздрогнул.
— Ой, прости, разбудила я тебя, — это Лена.
— Не спал я, думы тяжкие — куда людей вести, чем кормить, как от басурман уберечь.
— Прости глупую, так захотелось тебя потрогать, поласкать. Жизнь ты мне спас, до гроба помнить буду.
— Рано о гробе говорить, жить надо.
— Как нашел ты меня? Я усмехнулся:
— Сон увидел — твой сон, где пожары, татары. Бросил купца с кораблями и товаром. В безопасности они, меня дожидаются. А сам — в Нижний, тебя не нашел, от дома твоего одни головешки остались.
Тут Лена не выдержала, заплакала. Потом взяла себя в руки:
— Продолжай!
— А что продолжать? Кинулся вслед, по дороге — для полона дорога одна, не заплутаешь. Остальное ты сама видела.
Тут я приврал — дорог было несколько, но не раскрывать же мои способности. Елена припала к моей груди.