— Вот сейчас все тебя снасильничаем, разденем да связанную в муравьиную кучу бросим — посмотрим, как запоёшь!
Девка побледнела — видимо, такое в голову ей не приходило. Она стояла смирно, только ресницами хлопала.
Мы вырыли могилу и схоронили охранника. Один из купцов счёл молитву. Уселись на телеги, тронулись в путь. Связанная разбойница бежала за первой телегой, привязанная к задку телеги верёвкой. Илья спрыгнул со своей телеги и пересел на мою. Лицо его было довольным.
— Молодец, не посрамил семью! Кабы не ты — пограбили бы обоз. Не то что эта падаль, что руки поднял да на колени перед татями упал. Ты теперь единственный в обозе, кто отпор дать может, так что — гляди в оба, на тебя все купцы надеются. Да и завидуют мне, говорят: «Тебе, Илья, зять хороший достался».
Девку мы сдали в первом же большом селе сельскому старосте. Купцы здраво рассудили — чего её кормить до Новгорода, да ещё и стеречь по ночам, чтобы не сбежала?
В Новгороде мы на удивление продали товар быстро, скупили ганзейского товара на обратный путь да соли вычегодской, и вернулись домой.
Славно было дома — Дарья расцвела, пополнела немного и ходила гордо, как пава.
Да только недолго длился покой. Я раздумывал — не посетить ли бочажок в ручье, в котором лежали ценности, отбитые у разбойников, когда вбежала Маша.
— Юрий, к тебе двое господ, видные из себя, видать — иноземцы.
— С чего взяла?
— По-русски говорят смешно и одежда чудная.
— Зови.
Я успел накинуть на себя нарядную однорядку и вышел на крыльцо, к которому подходили и впрямь два иноземца. Коротенькие, чуть ниже колен штанишки, коротенькие же курточки с прорезями на боках и шнуровкой, широкополые шляпы. Лица европейские, бород нет — только усы.
Не дойдя пару шагов до крыльца, незнакомцы сняли шляпы и отвесили замысловатый поклон. Я поклонился в ответ, пригласил гостей в дом.
Мы прошли в трапезную, уселись на лавки. Как водится, поговорили о погоде.
— Мы — посланцы от короля Сигизмунда из Речи Посполитой.
— Слушаю.
— Король занедужил да услышал от родственника — ты знаешь, о ком речь — о мастерстве и искусстве твоём в лекарском деле. Правда ли сие?
— Правда, приходилось мне в Швеции бывать.
Гости переглянулись.
— Мы бы хотели от имени короля пригласить тебя в Краков.
— Нет, господа. Я из Швеции еле ноги унёс, чуть жизни меня не лишили — больше рисковать не хочу.
Посланники попробовали уговаривать, предлагая немалые деньги и гарантии безопасности, но я был непреклонен. С тем они и ушли.
Когда иноземцы ушли, подошёл Илья.
— Чего немцы хотели?
— Да не немцы они — ляхи.
— Мне едино.
— В Краков зазывали, их короля Сигизмунда лечить.
— Чего же отказался, ведь заплатят по-королевски?
— Швецией сыт по горло, едва живым ушёл. Это такая королевская традиция — за добро злом платить. Тайну недуга, вишь, не хотели разглашать. Если и поеду куда, так только не к врагам Руси.
— Кстати — о деньгах. Не истолкуй неправильно, но семья-то растёт. Повзрослеет сынок — дом побольше нужон, попросторнее да каменный. Неровен час — пожар, в одних портках останемся.
— Не вопрос — деньги есть. Отдельно жить хочешь?
— Типун тебе на язык, не по-русски это. Родня — старые да малые вместе жить должны. Я состарюсь — вы приглядите да очи закроете, когда Бог приберёт, ты в возраст войдёшь — сын у тебя есть, накормит да обиходит. Сам же рассказывал про пожары.
— Убедил, хотя я и сам об этом подумывал. У тебя на примете есть дом?
— В том-то и дело, что нет. Самим строить надо. В Пскове каменных домов — раз-два и обчёлся. В основном бояре и живут, да и то лишь родовитые. Да и откель столько денег взять?
— О деньгах не тужись, где мастеров каменных умелых найти да камень — вот о чём голова болеть должна.
— Камня пиленого сколь хочешь привезут, хоть из-под Киева-города, хоть из-под Москвы, а мошна большая — так даже из-за морей доставят — хоть из Италии.
— Решено, ищи место удобное, о камне позаботься, коли знаешь, как найти. Деньги — моя забота.
— Неуж так богат?
Я улыбнулся. Того, что у меня при себе было, да со шведскими далерами в придачу почти хватало на дом, а если ещё ценности разбойничьи достать со дна ручья, так и вовсе хорошо получится.
О ценностях тех Илья ещё не знал, так пусть и остаётся в неведении до поры. Наверное, пришло время тайничок потрошить — нечего ему мёртвым капиталом на дне ручья лежать, илом обрастая, пусть доброму делу послужит.
Утром я оседлал коня и отправился искать ручей. Просто ехал по берегу и высматривал, когда дорогу преградит ручей или маленькая речушка. Ага, вроде здесь.
Свернул направо. Конь шёл медленно, а я не погонял. Всё-таки времени прошло много, надо вспомнить приметы. Похоже — здесь бочажок.
Я привязал коня, разделся донага и сиганул в воду. Ноги сразу ощутили бугры на дне бочажка. Так и есть — мешки. Я нырнул, благо — неглубоко, ухватился за мешок, потянул. Эх, простофиля! Пролежав в воде столько времени, мешок элементарно сгнил и теперь расползся под рукой. Чаши, кубки и прочее серебро вывалилось на дно. Чёрт, не повезло, не догадался мешки с собой взять.
Я ещё раз нырнул. Нашарил руками пару кубков и чашу, поднял и рывком выскочил на берег ручья. Обтёрся полотенцем и оделся. Поднятое со дна сунул за пазуху — одежда пузырём оттопыривалась на груди, но везти ценности было решительно не в чем.
Я добрался до города, оставил коня и чаши в конюшне и — сразу на торг. Это сколько же мешков мне надо? Я уже и не помнил, сколько тогда утопил и сколько теперь лежало на дне. Не до того было, чтобы считать. Возьму десяток, самых прочных — конопляных.
Следующим днём я поехал снова к ручью, нашарил на дне бочажка в первую очередь предметы из порванного мешка — их могло занести илом. Достал, отмыл и уложил в мешок на берегу.
Нырнув, руками ощупал, посчитал оставшиеся на дне мешки с ценностями. Прикинул: если возить по одному мешку — на неделю работы хватит. Можно грузить на коня и по два мешка — ехать недалеко, однако уже тяжеловато для лошади, да и подозрительно — откуда каждый день по два мешка? Могут осмотреть городские стражники на въезде. А где разбойники брали ценности? Наверняка у местных — не со Швеции ведь привезли. Кто- нибудь из ограбленных опознать свою вещь может, поди потом, попробуй отмыться, что не ты грабил. Можно и на виселицу угодить.
Стало быть вывод — дома всё переплавить в гривны или слитки, невзирая на художественную ценность. Конечно, придётся объясняться с Ильёй, но думаю, он поймёт и поддержит.