Развязав горловину, он достал тротиловую двухсотграммовую шашку и электродетонатор. У верхнего ящика откинул крышку, уложил шашку между двумя миномётными минами и воткнул в отверстие шашки детонатор. Подсоединив к нему провод, стал разматывать бухту. Разматывая, он полз на четвереньках к лесу, где лежали и ждали его молодые партизаны.
До деревьев провода не хватило — всего-то метров десяти. Плоховато! Саша планировал укрыться от осколков за деревьями, а получается — крутить ручку у подрывной машинки придётся на открытом месте.
— Эй, парни! Вы где?
— Тут мы, командир, видим тебя.
— Отползите немного в лес, сейчас громыхнёт.
Саша не стал медлить. Он подсоединил к подрывной машинке провода и начал крутить ручку. Жужжание было сильное, как бы немцы не услышали. Крутанув ручку оборота на три-четыре, он нажал кнопку.
В районе ящиков негромко хлопнула тротиловая шашка, и почти мгновенно ахнул мощный взрыв, осветив пламенем всю поляну.
Саша вскочил, и, схватив подрывную машину, бросился в лес. За спиной непрерывно грохотало, свистели осколки.
Он влетел в лес и, прижавшись спиной к дереву, стал сматывать тянувшийся за подрывной машиной провод. Он уцелел не весь, но большая его часть. Провод нынче в цене. Любой не прицепишь, у него определённое электрическое сопротивление должно быть.
А на складе уже бушевал огненный смерч, извержение вулкана!
Саша бросился в глубь леса, крича на ходу:
— Парни, отзовитесь!
— Мы здесь! — Сбоку возникли две фигуры.
— Бежим, коли жизнь дорога!
Саша побежал первым, выставив перед собой руку — в темноте запросто можно было выколоть глаза ветками. Он забирал вправо, постепенно удаляясь от грунтовки — помнил о немецком посте. Чего доброго, пробегут немцы к складу и могут на них наткнуться. Хотя нет, о чём это он? Не дураки же они — бежать к огненному шквалу. Там никто не сможет выжить, если только не спрячется в отрытом окопе или щели, да и то на значительном удалении. Осколки-то поверху пойдут, а вот взрывная волна барабанные перепонки порвет, да и контузить сильно может.
За Сашей глухо топали сапоги парней.
Всё! Саша сбавил темп, перейдя на шаг. Сзади шумно дышали Клепиков и Шурыгин.
— Ну что… полу… чилось? — спросил Шурыгин.
— He-а, осечка вышла, — пошутил Саша.
Как будто не слышно и не видно! Небось, зарево от взрыва и пожара в Полоцке видать. Все окрестные деревни проснулись.
Они обогнули деревеньку Ровное. Было видно, как жители, высыпав из своих домов, вслушиваются в грохот рвущихся мин, сливающийся в сплошной тяжёлый гул, и с тревогой смотрят на зарево.
Без происшествий они добрались до своего леса. Увидев ручей, Саша зашёл в него сам и загнал туда парней. Вода была уже холодноватой, но жизнь дороже. Если немцы пустят по следу собак, ручей выручит, скроет следы, собьёт собак со следа.
Вот и схрон. Здесь тоже не спали. Молодые партизаны стояли всей группой и смотрели на зарево. Уже Саша с Шурыгиным и Клёпиковым отошли от взорванного склада километров на двенадцать, а то и поболе, а зарево всё равно было видно, и взрывы слышны.
Комиссар первым заметил подошедших, вскинул руки в приветствии.
— С почином!
— Спасибо. А почему постов не вижу?
Комиссар смутился.
— Запамятовал, волновался, ждал, как акция пройдёт.
— Составить рапорт или так, на слово поверишь? — засмеялся Саша. — На первый раз служебную халатность прощаю, а если повторится в последующем, спрошу по всей строгости.
— Прости, командир.
Комиссар стушевался. Как политический руководитель, он молодым пример подавать должен, а сам сплоховал.
Через час вернулись Шередин и Рогозин.
— Фу, еле успели ноги унести. Как начало рваться, осколки так и свистят — головы не поднять. Пришлось на пузе до леса ползти.
— Самое главное — оба живы. Молодцы!
На следующий день комиссар собрал весь отряд на собрание. Такого рода мероприятия Саша на дух не переносил. Он сидел в сторонке, слушал.
Покидько битых полчаса говорил парням о долге, о борьбе с немецкими оккупантами, призывал брать пример с командира и остальных бойцов, совершивших взрыв на немецком складе. В конце своего выступления он неожиданно предложил дать отряду название.
Предложения посыпались со всех сторон. Почти остановились на «Смерть немецким оккупантам!»
Комиссар поглядел на Сашу, но тот отрицательно качнул головой и встал.
— Почему только немецким? С нами воюют венгры, итальянцы, румыны, финны — да разве только они? А сколько русских служат в полиции, в карательных отрядах? Да и название больно длинное. Предлагаю — «За Родину!»
Название понравилось. Проголосовали единогласно. Вот почему партизанщина Саше не нравилась! Собрание, голосование — как в колхозе! В армии получил приказ — выполняй!
После взрыва на складе немцы обеспокоились и начали шастать по деревням, допрашивали жителей — не видел ли кто чужих людей у себя в деревне? Пригрозили расстрелом всем, кто будет замечен в помощи партизанам и окруженцам, и посулили денежную награду в десять тысяч оккупационных марок тому, кто укажет местоположение партизан.
Таковых не нашлось, но всем партизанам пришлось безвылазно сидеть на базе — нечего дразнить гусей. К тому же с приходом на базу новых людей появились две беды. Одна — от скученности и отсутствия бани: это вши. Саша заметил, что партизаны стали чесаться. Сначала он не придал этому значения, а когда спохватился, половина отряда была заражена этими вредными насекомыми. Как с ними бороться, он не знал. Ну не было в его время в армии, да и на гражданке этой напасти — если только у бомжей. И он решил бороться со вшами как сам это понимал.
Вшивых обрили наголо. В яме развели костёр, на него водрузили немецкую пустую бочку с вырубленным дном. В бочку покидали одежду завшивевших людей. От высокой температуры вши лопались и гибли. Правда, поначалу одежду едва не спалили в самодельной сухожарке.
Вокруг бочки приплясывали голые партизаны. Картина была фантасмагоричной.
Саша поговорил с Покидько — предложил ему руководить постройкой маленькой баньки, хотя бы на пять-шесть человек, где по очереди могли бы мыться люди. Парни были деревенские, топорами владеть умели.
Через неделю баня была закончена. Это была низкая постройка без окон вместимостью восемь человек. Печурку соорудили из камней — таскали их всем отрядом из леса. Вместо шамотной глины использовали для кладки обычную. К сожалению, она трескалась от жара, пропускала дым, и приходилось постоянно её подмазывать. Но работала баня исправно. Топили её только по ночам, чтобы не выдавать себя дымом, а мылись уже утром, к тому же по очереди. Но все были довольны, а о вшах забыли.