– Дня три, сэр. Надо разгрузиться, взять новый груз. Можете осмотреть город, отдохнуть, рекомендую на ночь возвращаться ночевать на судно. В Неаполе, впрочем как и в Марселе, по вечерам неспокойно, хорошо, если только побьют и отберут кошелек. Местные развлекаются, да и моряков с судов после выпитого на приключения тянет.
– Спасибо за совет, сэр!
Я откланялся, спустился в каюту, нацепил шпагу, сунул за пояс один пистолет – не на войну все же иду, подумал-подумал и нацепил на палец перстень со львом, что получил в качестве гонорара. Недалеко от порта почти все улицы через дом были забегаловками, оттуда уже с утра доносились веселые крики, песни на самых разных языках. И то – вся бухта была забита торговыми, рыбацкими и военными кораблями.
Заработав деньги в море, на суше моряки спускали деньги на выпивку и шлюх, причем как будто соревнуясь – кто скорее окажется с пустым кошельком.
На улицах к прохожим приставали дешевые, потасканные шлюхи, полупьяненькие, часто с синяками на лице.
Бесцельно побродил по улицам. Наткнувшись на общественные бани – зашел, снял отдельный кабинет, в ванне с удовольствием полежал, затем двое прислужников губками натерли спину.
Обтершись полотенцем, отказался от умащивания благовониями. Хорошо, а еще бы лучше в русскую баньку, с паром, с веником, да выскочить потом в снег, попить пива с вареными раками в мужской компании, поговорить про жизнь, потравить анекдоты. Хуже ходить с женщинами – визгу, писку много, вечные капризы с надуванием губок.
Ничего, еще несколько недель, а может и месяцев, как раз к зиме и попаду в Россию.
После бани, даже такой скучной, захочешь перекусить, попить пива или хорошего вина. Выбрал трактир поприличней, зашел, присмотрел удобный столик поближе к окну и подальше от входа. Заказал жареную курицу с овощами, вина. Здесь в трактирах не варили супов или борщей, но хорошо делали мясные и рыбные блюда. Всегда с овощами и специями, а вина стоили не дороже русского пива.
Не спеша покушал, прихлебывая очень неплохое вино. Привлек разговор за соседним столиком – даже не тем, что говорили тихо, а тем, что по-русски. Я невольно прислушался – одна служанка дома… по-быстрому… на судно. Похоже, земляки затевали какую-то пакость. Одеты почти по-европейски, кабы не сапоги. Местные в основном в туфлях. В сапогах или военные или верховые.
Из интереса я решил проследить за парочкой. Доев, они вышли и, стуча сапогами по каменной мостовой, направились по улице.
Расплатившись, я выскочил на улицу. Никакого понятия о конспирации у земляков не было. Посчитав, что по-русски здесь никто не понимает, они особенно и не таились. Пропустив их вперед метров за сто, я спокойно шел.
Попетляв по городу, парочка свернула за угол. Я свернул тоже и никого не обнаружил. Вот следопыт, двух шпыней проследить не смог. Прошел еще вперед, покрутился – никого. Вероятно, зашли в дом. Ну и черт с ними, не больно-то и надо было. Погуляв еще по городу, посетил несколько лавочек, но не обнаружил ничего интересного и отправился на корабль, уже начинало садиться солнце.
И вдруг я увидел эту же парочку земляков в компании еще с двумя такими же, судя по одежде. Да и рожи их, обросшие бородами, потемневшие и задубевшие от солнца и морского ветра, не внушали доверия, а, скорее, пугали уже редких прохожих.
Я свернул за ними, стараясь идти тихо. Напрасные хлопоты, теперь уже четверка.
Шли не оглядываясь, довольно громко болтая и хохоча во все горло. Но вот вся четверка как-то подобралась, замолчала. Я вжался в какую-то подворотню. Очень вовремя. Земляки стали оглядываться по сторонам, явно опасаясь. Никого не увидев, поочередно перемахнули через забор. Выждав несколько минут, последовал за ними и я. Во дворе был ухоженный садик с аллеями и фонтанчиком. Я спрятался за кусты. Где земляки, непонятно. Садившееся солнце отбрасывало от деревьев длинные тени, и в некоторых местах было уже сумеречно. Плохо видно. Из дома раздался женский вскрик. Ждать не стоит. Я ворвался в дверь, благо она была не закрыта.
Двое разбойников держали за руки пожилую служанку, еще один держал у нее перед глазами нож. Последнего видно не было – скорее всего, рылся в сундуках или шкафах. Пока вся разбойничья троица на мгновение замешкалась от неожиданности, я прыгнул вперед и вонзил шпагу в грудь тому, кто держал нож. Разбойник без звука рухнул на пол. Двое державших женщину отпрянули в сторону, выхватывая кривые матросские ножи.
– Панфил, обходи этого урода справа, – сказал один по-русски.
Ага, я же не должен понимать русского. Так и сделаем вид, что не понимаем.
Я слегка повернулся влево, краем глаза следя за остающимися справа. Матросский нож штука практичная – и веревки резать, и дерево строгать, а будет необходимость – и людям глотки.
Я сделал полшага назад, не давая зайти с тыла. Уловив движение справа, тут же перевел туда шпагу и разбойник, что кинулся на меня, сам же на нее и напоролся, шпага вошла чуть не на всю длину, почти по эфес в живот. Выронив нож с выражением удивления на лице, он схватился обеими руками за лезвие шпаги, пытаясь вырвать из раны. Я бросил рукоять шпаги, выхватил кинжал и мгновенно обернулся. Второй разбойник не дремал и выбросил руку с ножом вперед, метя мне в спину. Наши клинки столкнулись. Я саданул его кулаком левой руки в глаз. Его мотнуло в сторону, я резанул кинжалом по руке, поздно вспомнив, что у меня стилет. Им хорошо колоть, но трехгранное лезвие по определению не может резать. Противник заорал:
– Тимоха, быстрей сюда, этот гад Панфила убил!
Если сейчас прибежит второй, будет тяжко. Времени вытащить шпагу из убитого нет, против двоих с ножами стилет – не самое выгодное оружие. Придется применить пистолет. Я вытащил из-за пояса пистолет, взвел курок и, не вскидывая, – что тут целиться – между нами от силы три метра, – выстрелил ему в грудь. Ба-бах! Шумно, мне бы этого не хотелось.
А где служанка? В пылу драки я не заметил, куда она исчезла. Сверху, со второго этажа послышались быстрые шаги, наверху, на балюстраде появился Тимоха. За спиной болтался узел, карманы оттопыривались, знать уж что-то нашел в чужом доме.
Увидев трех своих убитых, взревел зверем и прямо с балюстрады сиганул вниз. Пока он поднимался и выхватывал нож, я отбросил разряженный пистолет и, уперев ногу в брюхо убитому Панфилу, выдернул шпагу. Против шпаги нож – не оружие, все-таки лезвие у шпаги семьдесят сантиметров. Тимоха выглядел разъяренным, как же, трое подельников убиты, а его вот-вот лишат законной прибыли.
– Ну, сейчас я тебя урою, проклятый итальяшка!
– Посмотрим, кто кого уроет, шпынь!
От моего русского разбойник слегка растерялся.
– Что ж ты земляков режешь, или в охране?
– Какой ты мне земляк, разбойник, место твое на виселице!
Тимоха кинулся на меня, но я не расслаблялся ни на миг, коротко успел полоснуть по руке – хорошо полоснуть, до кости, но вскользь.