Воевода задумался, потом высказался:
– Вроде так же. Только вот про колья и проволоку я бы все равно не сообразил. Видно ты человек ушлый, в военном деле опытный, а купцы говорят – лекарь! Правду бают?
– Правду, Пафнутий. А теперь я и пушкарь, а доведется – и за мушкет возьмусь али за шпагу.
Воевода скептически осмотрел мою шпагу.
– Таким ножиком супротив сабли ни за что битву не выиграть.
Я не стал спорить. Сабля хороша в конном бою – наносить режущие удары, в пешем бою шпага лучше – легче, не так быстро устаешь. Сабля два килограмма, шпага – один, умножь на момент инерции.
– Что делать будем, Кожин?
– А ты чего думаешь, Пафнутий?
– Плотников собрать и ворота восстанавливать, пока светло. Полагаю, сегодня они не полезут, раны будут зализывать.
– Правильно мыслишь, допреж только убитых вытащить из города – все провоняют, да не дай Бог эпидемии от падали прихватим – чуму или оспу.
Пафнутий напуганно перекрестился:
– Свят, свят.
– Кликни мужиков, пусть трупы вытащат, у стены сложат. Думается мне, шведы ночью их заберут. А лошадей за веревку да вытащить подальше.
– Так и сделаю.
Уже через полчаса мы очистили площадь от трупов. Плотники тащили к воротам толстенные плахи, и скоро застучали топоры, завизжали пилы. Оковать железом ворота, конечно, не успеют, так и старые, окованные с двух сторон, тарана тоже не сдюжили. Ратники собрались на стене – поглядывать за шведами – нельзя расслабляться.
Через некоторое время начало смеркаться. К нам с белым флагом подъехал конный. Мы с воеводой свесились со стены.
– Эй, русские! Наш командир спрашивает – можно ли забрать убитых?
Пафнутий кивнул – забирайте, мешать не будем, только уговор – никто чтобы с оружием не подходил, враз из пушки стрелять будем.
Гонец кивнул, понял и ускакал.
Почти сразу из леса выехали две подводы – явно российские, взятые как трофей. При них было человек восемь. Как мы ни смотрели – сабель, мушкетов видно не было.
С опаской поглядывая в нашу сторону, стали грузить убитых. Наши ратники держали оружие наготове – вдруг выхватят со дна телег припрятанное оружие? До ворот и пятидесяти метров не будет, да и ворот-то не было. Обломки старых были сняты, лежали на площади. Все обошлось, но в пару телег убитые не вошли.
– Эй, посадник!
Пафнутий выглянул из-за стены.
– Чего орешь?
– Нам бы еще раз приехать, не можем сразу всех забрать.
– Забирайте.
– Темно уже будет, как бы ваши с испугу нас не постреляли.
– Идите с факелами, тогда нам видно будет.
С тем шведы и уехали.
Через час из леса показалась странная процессия – две лошади с повозками и люди с факелами.
Плотники наши ворота уже навесили, возились с запором. Старый сломался пополам, а где сразу возьмешь мореного дуба? Cделали временный из сосны. На несколько дней сойдет, а потом и дуб найдется. На второй ходке шведы забрали всех и двинулись назад. Пафнутий потрепал себя за бороду:
– Сегодня ночью хоронить будут. Ну и славно, отдохнем.
– Нет, Пафнутий. Дадим им время, пусть похоронят, потом выпьют за упокой души – пусть летят в свою Валхаллу. А мы ближе к утру на них и нападем, прямо в лесу, пока они не ожидают. Наверняка думают, что мы отсиживаться за стенами будем.
– Люди устали, да и где охотников за головами сыщем?
– Добровольцев кликнем. Их там не больше пятидесяти – шестидесяти осталось. Наберем сотню, окружим да и перебьем, пока не очухались.
– Не наберем сотню. Нас всего три сотни вместе с твоими обозными.
– Пошли на площадь, спросим.
На площади было многолюдно. Кто помогал плотникам, кто чистил оружие и точил саблю, кто сидел у костра с котлом над ним.
Мы встали в центре. Постепенно люди собрались вокруг нас.
Воевода шагнул вперед, обернулся ко мне, поднял руку:
– Все знают этого человека? – Площадь одобрительно загудела. – Он слово имеет сказать.
Я откашлялся.
– Шведы укрылись в лесу, своих хоронят. Мыслю так – дать время им похоронить и справить тризну, под утро окружить и перебить. Нужна сотня желающих, никого не принуждаем, решайте сами.
Народ молчал, переваривая услышанное. Тишина, даже разговоров не слышно. Растолкав толпу, ко мне подошел купец из обозных:
– Я с тобой!
Из толпы раздалось:
– Вечно ты, Панфил, первым быть хочешь!
Ко мне подошли еще несколько человек из обозных. И все. Для меня это был шок. Я стоял в растерянности, не зная, что предпринять.
Вдруг толпу растолкала женщина лет сорока. Она подошла ко мне и, обратясь к толпе, сказала:
– Возьми меня с собой на шведов, коли мужики в Парфино повывелись. Это же надо! – Она по-женски всплеснула руками. – Чужие люди, – женщина указала на меня и добровольцев из обозных, – хотят уничтожить врага, который пришел разорить наш город и взять нас всех – стариков, женщин, детей в полон, в рабство, а местные не хотят воевать. Стыдно сказать – в Парфино мужики перевелись! – Она плюнула на землю и отвернулась.
Из толпы вышел мужик из местных:
– Дарья, зачем стыдишь, выходить никто не подумал, потому как все пойдем, правильно, мужики?
– Нет, нельзя оставлять город без защиты, мне только сотня нужна, выберу сам.
Целый час я выбирал добровольцев, спрашивая – хорошо ли владеет саблей или копьем, есть ли щит, некоторых просил продемонстрировать навыки. Когда сотня была набрана, из задних рядов вышел здоровенный кузнец в прожженном фартуке:
– Позволь и мне с вами, я на восточной стене был, даже повоевать не успел, чего дома скажу?
На плече у него лежала здоровенная секира. Я посмотрел на мышцы, на секиру – хорош боец. С секирой легче совладать, не нужны такие навыки работы с оружием, как с саблей или шпагой. Я кивнул головой – подойдешь, становись в мой отряд.
Почти все были местные, я выслал вперед лазутчиков из охотников. Они знали все тропы и смогут выведать, где лагерь, и незаметно нас к нему провести.
Мы вышли за ворота, вдоль стены дошли до небольшого оврага, где и затаились.
Ждали долго. Наконец появились лазутчики.
– Там шведы костры огромные развели, своих убитых жгут, есть два дозора, можно обойти.
Я разделил отряд на две части, подробно проинструктировал – что делать, и с одним из охотников они ушли в лес, в обход.
Я отправился со вторым охотником, надо было взглянуть на предстоящее поле боя.