Пушечный наряд | Страница: 44

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

Нами – Георгием и мною – было принято решение обойти остров и укрыться в какой-либо бухте.

Оставляя с левого борта остров, мы пошли на север. Ветер крепчал, и кораблик наш ощутимо раскачивался. Оставив справа большой остров Гваделупа, обогнули Мартинику с севера. Прикрытые островом, мы сразу почувствовали себя лучше; ветер немного стих, волны уже не были столь пугающе высоки. Миль через пять нашли небольшую уютную бухту, бросили якоря – и носовой, и кормовой, лопасти закрепили. Но качало все равно изрядно. Не хотел бы я сейчас оказаться в открытом океане. Я приказал приготовить праздничный ужин, и по случаю окончания работ выкатил из запасов небольшую бочку с вином, что купил еще в Ростоке. Каждому досталось по литру вина, спаивать экипаж я не хотел, понимая, чем может закончиться пьянка на корабле. Вахтенные остались на своих местах, остальные разошлись по каютам. Дождь и ветер продолжались два дня, затем постепенно прекратились, но еще сутки нас сильно болтало, море было неспокойным, волны по три-четыре метра раскачивали «Ветродуй», как куклу-неваляшку. Наконец выглянуло солнышко. Команда исправляла небольшие повреждения, нанесенные штормом.

Вдруг ко мне подбежал боцман Григорий.

– Капитан, смотрите!

Я оглянулся. Из-за мыса выдвигались два парусника. Почему-то сразу подумалось – это по нашу душу, это не случайность.

– С якорей сниматься, боевая готовность!

Матросы живо подняли якоря и бросились заряжать пушки. Я спустился в каюту, сунул оба пистолета за пояс и нацепил шпагу. Подсыпал на полку штуцера свежего пороха и вышел на палубу. До чужих кораблей было около мили.

– Всем приготовить штуцера! Боцману раздать сабли и пистолеты.

Канониры застыли у заряженных орудий. Мы сближались. Я специально не стал удирать, несколько обостряя ситуацию. Если они по нашу душу, то я хотел навязать бой по моим правилам. Коли капитаны местные, они знают все мели и рифы, коих здесь хватало, и они сразу попытаются поставить меня в заведомо невыгодное положение. И точно, приближаясь, они уходили мористее, стараясь прижать меня к берегу. Не на того напали, я к этому готовился. Я решил не только утопить обоих, но и взять пленных – мне нужны языки, причем, желательно, высокопоставленные – нападение было не простым, а явно по чьей-то указке. Интересно, кто навел? Знал ли наводящий о карте?

Я направил судно между двумя противниками. На них были видны люди, поблескивало оружие. Для стрельбы из их пушек было далековато, для нас – в самый раз.

– Левый борт, целься, пали!

Корабль содрогнулся от залпа и окутался дымом. Сейчас я понял еще одно преимущество ветряков – дым сразу отнесло назад.

– Правый борт, целься, залпом пли! – Я глядел в подзорную трубу. Попадания были очень хороши, в бортах противников зияли дыры. Нервы у врагов не выдержали, и они ответили почти одновременным залпом. Далеко!

Ядра шлепнулись в воду, не долетев полкабельтова. Пока пушки разряжены, надо таранить. Я скомандовал:

– Круто влево! – И на всем ходу ринулся на левое судно. Оно было меньше правого, и от тарана ему достанется больше. Рулевому скомандовал: – Целься в центр корпуса.

На противнике сначала не поняли наш маневр, вся команда высыпала на палубу, размахивая абордажными саблями. Мы шли почти на встречных курсах. Не доходя, сделали дугу, я скомандовал:

– Залп левым бортом.

Все четыре пушки почти в упор ударили картечью. Опустошение было велико, хорошую картечь сделали туляки. Рулевой уже крутил штурвал. Удар! Почти вся моя команда попадала на палубу. Очень сильный удар, треск, звук ломающегося такелажа и шум воды.

– Назад!

Матросы вскочили и крутили рычаги реверсов. Плицы на гребном колесе сначала нехотя, потом все быстрее и быстрее начали вращаться назад. Вражеский корабль начал отдаляться. Когда таран вышел из пробоины, туда бурным потоком хлынула вода.

Этот корабль нам уже не противник, теперь у вражеского экипажа одна общая проблема – спасти свои жизни. Я обернулся. Ко мне на всех парусах шел второй корабль. Он был значительно крупнее первого, и я насчитал только с одного борта восемнадцать орудий.

– Заряжай книппелями! – крикнул я.

– Уже! – закричал боцман.

– Тогда цельтесь, и по готовности – огонь.

Поочередно рявкнули четыре пушки.

Когда я делал заказ в Туле, мне сразу кроме ядер изготовили еще и разрывные бомбы, а также книппели. Это – как две половинки ядра, скованные цепью. При вылете из ствола половинки расходятся и, скрепленные цепью, с жутким шумом и воем, летят к цели. Применяют их для стрельбы по парусам, мачтам и такелажу. Если при попадании в борт ущерба не нанесут, то для парусов – это смерть. На противнике паруса мгновенно изорвались в клочья, передняя мачта с косым парусом упала. Корабль потерял ход. Капитан противника с радостью бы развернулся ко мне бортом для залпа, но если нет парусов и хода, то и развернуться нельзя. Подойдя на прицельную дистанцию и не подставляя борта, я скомандовал вести огонь их носовой пушки, которая единственная стояла не на лафете, а на вертлюге, причем бить в одну точку – в форштевень. Выстрел, куча свободных матросов очень быстро перезарядила орудие, еще выстрел, еще и еще. Около десятка попаданий почти в одну точку сделали свое дело – в носу образовались несколько почти сливающихся между собой пробоин. Морская вода не заставила себя ждать. Мой корабль стоял в двухстах метрах. Мы ничего не делали, только наблюдали. Через полчаса нос стал заметно проседать, видимо, воды набралось уже много. С кормы корабля отошла набитая людьми шлюпка.

– Двум орудиям картечью по шлюпке – огонь!

Изрешеченная шлюпка завиляла и остановилась. Никто не сделал попытки выпрыгнуть с нее и спастись. Мы снова стояли неподвижно. На противнике пошли на хитрость – вывесили белый флаг. Именно этого я и ждал. Но когда мы подошли поближе, обходя их сбоку, последовал залп всех пушек правого борта. Часть ядер прошла мимо, часть попала в корпус. Удар был силен, корабль качнуло. Я свесился за борт и оглядел корпус. В железе было восемь или девять вмятин, но не было ни одной пробоины. Мы остановились, я приказал сделать три залпа подряд картечью, целясь по орудийной палубе.

После третьего залпа крики раненых стихли, никакого шевеления у пушек в подзорную трубу я не наблюдал.

– Заряжай бомбами! Огонь по мостику и верхней палубе, два залпа!

Корабль дважды окутался дымом. Когда он рассеялся, я увидел, что противник горит. Просмоленные доски горели чадным пламенем, и потушить их у тонущего судна возможности не было. Из-за корабля показалась еще одна шлюпка, полная людей. На ней размахивали белым флагом.

– Ишь, проняло!

Я направил корабль навстречу шлюпке, пройдя метров семьдесят, остановился. У носовой пушки стояли двое матросов, целясь в приближающуюся шлюпку. Среди пассажиров шлюпки выделялись двое офицеров в позолоченных мундирах и шляпах с перьями. Вот вас-то мне и надо, голубчики.