Баск стоял так же, крутя головой по сторонам. Я подкрался и с размаху всадил железный крюк ему в тело. Террорист захрипел и упал. Я заглянул за поворот – никого. Затащил убитого в переход, снял автомат и ремень с подсумками. Автомат неплох – немецкий МР-5, фирмы Хеклер и Кох. Снял рацию и сунул в карман. Открыл дверь на палубу и огляделся – никого.
Вытолкнул убитого за борт. Пока хватятся, пока начнут искать, время пройдет. Им ни к чему знать, что у меня автомат.
Интересно, сколько их? Пленного бы взять, да боюсь – шума будет много. Спустился еще на палубу ниже. Никого в коридоре не было. Я повернул по коридору и пошел вперед. Правая рука лежала на ручке автомата, палец на спусковом крючке. Стрелять было просто нельзя, поднимется тревога, но если выбирать не придется, я хочу нажать на крючок первым. Жалко, что у убитого не было ножа. За поворотом коридора послышались шаги и голоса. Я подергал ручки дверей, одна оказалась открытой.
Я нырнул туда и осторожно прикрыл дверь. Помещение оказалось какой-то подсобкой, вероятно для горничных – ведра, швабры, флаконы с какой-то химией. Иллюминатора нет, тесно, но как укрытие – сойдет.
Приложил ухо к двери. Шаги и разговор стихли. Нажав на ручку, тихонько открываю дверь, выглядываю в коридор – пусто. Перебежками, от угла до угла поднялся на две палубы вверх. Сверху доносился какой-то шум, вроде похоже на мотор. Я нашел ближайший иллюминатор в переходе и высунулся. Над нами барражировал полицейский вертолет, стало быть, полиция уже в курсе захвата. Можно умывать руки и дожидаться освобождения. Не мое дело в свадебном путешествии участвовать в разборках между испанцами и басками. Осторожно пробрался к своей каюте, постучал условным стуком. Дверь немедленно открылась, и я заскочил, снова защелкнув замок. Наталья, увидев на мне автомат и подсумки с магазинами, охнула.
– Ты опять во что-то влез? А если тебя убьют?
– Будешь богатой вдовой, – пошутил я.
Наташа надула губки и отвернулась. От греха подальше я сунул автомат и подсумки с рацией под кровать. Не дай Бог – зайдет посторонний, дабы не увидел.
– Ну что там? – спросила Наташа.
– Видел троих, один утонул; рядом с нами полицейский вертолет – значит, о нас знают, должны принять меры к освобождению.
– Подожди, ты сказал – один утонул, это как?
– Ну, с моей помощью.
– Ты его убил?
– Да, он пришел за нашими жизнями и должен быть готов к тому, что потеряет свою.
– Господи, какой кошмар! Юра, я тебя умоляю, не выходи из каюты. Сам говоришь – полиция знает, нас освободят, они специалисты в своем деле, зачем тебе рисковать?
– Ты предлагаешь мне отсиживаться под женской юбкой?
Наталья замолчала, не зная, что сказать.
Я подошел к иллюминатору. В небе уже кружили два вертолета. Наталья подошла и встала рядом.
– Вот, видишь, полиция и без твоей помощи разберется.
В это время один из вертолетов неосторожно приблизился, видимо, пытаясь рассмотреть, что происходит на палубе. Сначала с палубы раздались автоматные очереди, причем, судя по звуку – из нескольких стволов, затем хлопок, и к вертолету с длинным следом пошла стрела – «Стингер» или гранатомет, я не понял. Раздался взрыв, и вертолет, разваливаясь на части, упал в море.
– Видела? Если полагаться только на полицию, мы можем здесь сидеть месяц.
Наталья была подавлена случившимся.
– Успокойся, сядь в кресло, включи телевизор.
Я щелкнул пультом, пошарив по каналам. Нашел новостную программу на итальянском.
Диктор, захлебываясь от возбуждения, рассказывал о захвате судна, транслировались кадры взрыва и падения полицейского вертолета. Оперативно сработали, вероятно, второй вертолет был из службы новостей какого-то телеканала, и снятые кадры сразу пошли в эфир по многим каналам. По крайней мере, я хорошо понимал итальянский, по другим каналам показывали то же самое.
Но вот уже понять было невозможно. У побережья Испании ловились, в основном, испанские каналы да французские, было несколько португальских и множество африканских – марокканских, алжирских, но арабского я не знал вовсе.
– Так, надо организовать покушать, уже полдня прошло, а кормить нас не собираются. Пойду в буфет, может, найду чего пожевать.
Я выскользнул из каюты, Наталья заперла дверь. Я направился уже знакомой дорогой к буфету.
Тишина, в коридоре никого, из-за дверей лишь слышались телевизионные новости. Все сидели у телевизоров – у кого они были в каютах.
Дошел до обеденного зала, где мы всегда кушали. За буфетной стойкой было пусто, официанток в зале тоже не было, зато почти в центре зала, развалясь на стуле и положив автомат на стол, сидел баск. Увидев меня, он вскочил, начал показывать на дверь.
– Век, век!
Он что, меня за немца принял? Я начал говорить по-английски, он не понял. Перешел на итальянский, его он знал, но плоховато. Я объяснил, что хочу есть. У меня жена в каюте. Он махнул рукой на стойку – бери. Я взял бутылку минеральной воды, несколько бутербродов из холодильника, а на прощание прихватил бутылку пива: «Грасиес, сеньор!» – И спокойно вышел. У меня всегда после передряг просыпается аппетит.
Наталья лишь попила и съела один бутерброд, а я уничтожил все, запив пивом. Хорошо! Еще бы террористы убрались, как из страшного сна, и все было бы прекрасно. Так до вечера мы и просидели в каюте, коротая время за просмотром новостей и разговорами. Я даже пару часиков вздремнул; была у меня одна мысль, ночью я хотел выйти на разведку.
Не могут баски быть железными, нервы не стальные, устанут, спать захотят, ошибки делать станут, внимание рассеется. Взять бы языка, да жалко – один я, успею ли допросить? А вдруг крикнет, поднимет тревогу – туго тогда мне придется. Неужели и экипаж сидит спокойно, – русский ведь экипаж, не верится, что не найдется крутого парня, да только где его искать, куда заперли команду?
Дальше своего отсека и ресторанов и развлекательных заведений я не ходил, а команда имела каюты на нижних палубах, ближе к корме. Как-то надо туда пройти.
Наступил вечер. Быстро, как это бывает на юге, стемнело.
– Наташа, я выйду, прогуляюсь, запри за мной дверь.
– Юра, не ходи, умоляю тебя!
– Наташа, я мужчина, и на этом основании буду пытаться освободиться. Думаю, я не один такой, надо найти кого-то из команды.
– Ладно, уж если ты такой упрямый. Только прошу – береги себя.
Я поцеловал ее и юркнул за дверь. Прошел по коридору, прислушался – за одной из дверей раздавались страстные стоны. Я улыбнулся – здесь явно не теряли времени даром. Надо проведать баска в ресторане, не заскучал ли?
Не скрываясь, я прошел в зал ресторана, баск сидел там же. Я помахал рукой, на итальянском пожелав доброго вечера. Он мне помахал, как знакомому.