— Тогда завтра оденься попроще, кольчугу не забудь надеть, и кинжал обязательно захвати. Федор рогатины приготовит.
Рогатина — охотничье копье с толстым и прочным древком, часто перехваченное железными кольцами. Лезвие длиной сантиметров тридцать, широкое, с прочной поперечиной вместо гарды. Фактически — короткий меч на древке.
Утром мы втроем — я, Василий и Федор — выехали со двора. Боевые холопы провожали нас завистливыми взглядами. Охота, тем более на медведя — самое мужское занятие, окромя войны. И развлечение, бодрящее кровь адреналином. Если медведь молодой — и мясо вкусное, а шкура, ежели ее выделать хорошо — прекрасный полог для саней — ноги в мороз укрывать.
За шутками и разговорами мы добрались до поместья Тучкова. У его дома уже толпились охотники — человек семь.
Увидев нас, с крыльца спустился Тучков.
— Рад приветствовать! Это кто же с тобой?
— Знакомься — сын мой, Василий, и Федор — нынче десятник.
— А лица-то знакомые!
— Когда на ваш стан татары напали, мы вместе вас выручали.
— Значит, боевые побратимы. Это славно! Ну, раз все готовы — по коням!
Все поднялись в седла и дружно выехали за ворота. Ехали на закатную сторону, удаляясь от моего и Тучкова поместий.
Отъехав верст на десять, мы спешились. С лошадьми остался коногон, а мы, навьючившись оружием, пошли дальше пешком.
— Давайте здесь, на опушке расположимся. Перед нами — овсы. Медведь обычно с той стороны приходит, ближе к вечеру. Будем ждать, — сказал Никита.
Мы улеглись на траве, а один из тучковских охотников залез на дерево.
Прошел час, другой. Все лежали молча: у медведя обоняние и слух хорошие, звякнет железо — и ушел зверь.
Сверху — с дерева — упала шишка, за ней, попав мне по спине — вторая. Я поднял голову. Охотник на дереве показал на поле. Ага, понятно — медведь появился.
Я толкнул Тучкова, уже прикемарившего на траве. Никита осторожно поднялся и выглянул из-за кустов. Затем прошептал мне на ухо:
— Здоровенный зверь — и прямо посреди поля. Делимся надвое и тихонько обходим его, чтобы не ушел — потом сближаемся. Медведь в кольце и окажется.
Никита дал нам трех своих людей и махнул рукой влево. Туда мы и двинулись, глядя себе под ноги, чтобы не наступить на сухую ветку. Пройдя метров сто, мы повернули на овсы, растянулись цепью и, выставив перед собой рогатины, двинулись к медведю. Я уже видел цепь людей и Тучкова, идущего нам навстречу.
А где же сам медведь? Мишка сидел в овсах — видна была лишь верхняя часть туловища и огромная голова. Он был увлечен овсами — срывал колосья лапами и жадно ел, собираясь нагулять жирку к осени. Видимо, он услышал шуршание колосьев об одежду идущих людей, повернул морду, затем встал. Твою мать! Да в нем, стоящем на задних лапах, изрядно больше двух метров.
Медведь стоял к нам спиной, видя только Тучкова и его людей. Вероятно, они успели подойти ближе.
Внезапно он опустился на все четыре лапы и бросился бежать прямо на нас. Мы застыли на месте, отставив назад правую ногу и выставив вперед рогатины.
Шуршание раздавалось все ближе и ближе. Но и медведь учуял наш запах. Он поднялся на дыбы в десяти метрах от нас, взревел, оскалился и пошел на задних лапах. Медведь был здоров, могуч и, судя по белым клыкам, молод. И что самое плохое — он пер на Василия, стоявшего от меня в десяти метрах. Что делать? Бежать на помощь? Унижу парня перед другими охотниками.
Дальше — за Василием — стоял Федька. Он повернул ко мне лицо, но молчал, как бы ожидая от меня подсказки — что делать будем?
Я решил — пусть все идет своим чередом, нужда возникнет — на помощь придем.
Медведь приблизился к Василию. Я видел побледневшее лицо сына, пальцы рук, вцепившиеся мертвой хваткой в древко рогатины.
Сын ударил медведя рогатиной, но неудачно — в брюхо. Раздался дикий рев. Медведь, размахивая лапами, пер на Василия, а тот, хоть и упирался ногами, не мог сдержать напора огромной туши и пятился назад. Пока ситуацию спасала мощная железная перекладина, не дававшая зверю приблизиться к охотнику.
Пора и нам вмешаться.
Я в несколько прыжков подскочил к медведю и всадил ему в правый бок свою рогатину. Медведь махнул громадной лапой, ударил по древку, и меня отшвырнуло в сторону, как пушинку.
Положение спас Федька. Морда медведя была повернута ко мне; Федька незамеченным подобрался к медведю и ударил его кинжалом в левый бок, в самое сердце.
Ранение, казалось бы, смертельное, но медведь продолжал стоять, размахивая лапами. Федька, сбитый ударом, покатился кубарем по овсу.
Подоспели двое охотников из тучковских — и с размаху всадили в медведя свои рогатины.
И лишь тогда рев утих, медведь закачался и Упал на спину.
Я перевел дыхание, бросил взгляд на Василия. По лицу его стекала струйка крови. Поднявшись, я бросился к нему.
— Цел?
С тревогой осмотрел голову сына. Слева, чуть выше уха, была глубокая царапина, обильно сочившаяся кровью. Кость цела, других повреждений нет. Слава богу, обошлось!
А шрамы — не беда, они даже украшают мужчину.
Я побежал к Федору — что-то он долго не встает. Федор лежал без чувств, но дышал. Я осмотрел его бегло — крови не видать, ощупал руки-ноги — вроде целы. Похлопал слегка по щекам.
Федька приоткрыл веки, повел глазами.
— Медведь?
— Завалили уже.
— Василий цел?
— Царапиной отделался.
Федька сел, схватился руками за голову.
— Звенит и кружится, как после хорошей пьянки.
— Посиди, спешить уже некуда. Видно, косолапый по голове тебя ударил.
Подоспел Тучков с охотниками.
— Завалили уже? Жалко, что без меня!
Обошли медведя, подсунули под него рогатины, перевернули.
— Эка вы шкуру попортили! — сокрушался Никита.
— Сам бы попробовал! — огрызнулся я.
— Да это я так, сгоряча, понимаю ведь. Эй, кто-нибудь! Телегу сюда гоните.
Кто-то из охотников пошел через поле к деревеньке, что была за перелеском, пригнал телегу. Лошадь всхрапывала, косила на медведя фиолетовым глазом. Возничий из деревенских обошел тушу, покачал головой.
— Да ведь в нем пудов двадцать пять веса. Не погрузим.
Погрузили. Ухватились, приподняли, подсунули под него древки рогатин и подняв, уложили на телегу. Тяжел! И духом звериным несет.
Васька придерживал у головы тряпицу, прижав к ране, а я помогал идти Федору. Его покачивало, скорее всего — сотрясение мозга.
Ничего, главное — кости целы, отлежится с недельку и будет как новенький.