— Бог простит, Павел, а я прощаю. Иди. Скинул зипун на пол.
— В баню хочу. Кто у нас там во дворе, на охране?
— Вроде как Тит был.
Михаил вышел во двор, как был — в одной рубахе.
— Здравствуй, хозяин! С прибытием! — поприветствовал его Тит.
— Вот что, Тит, не в службу, а в дружбу — натопи мне печь. С дороги я, помыться хочу.
— О, святое дело! С дороги помыться — самое то, что нужно. С парком, с веничком, а опосля — пивко! Сделаю, как натоплю — скажу. Не изволь беспокоиться, хозяин.
Мишка сначала смущался, когда его называли хозяином. Какой он хозяин? А потом привык. Сам трудом в поте лица хлеб насущный добывает, людям работу даёт. Так кто он после этого? Хозяин и есть.
Он дождался баньки, хоть и устал, и спать хотелось. А уж после — поел. Нельзя в баньку-то сытым — париться плохо, сердце заходится. И — в постель. Ну и что, что день на дворе! Ночью-то поспать не удалось, да и прошли много, ноги даже после бани гудели.
Проспал он до утра. И утром ещё бы спал, кабы не Лиза.
— Хозяин, Михаил, ты жив ли?
— А… — он поднял голову. — Дала бы ещё поспать, так хорошо! Сон чудный приснился.
— Так ведь полдень уже скоро, два раза еду в печи грела. Покушать бы надо.
Мишка действительно ощутил голод.
— Надо. Иди, накрывай на стол.
Поев, решил Михаил к Косте сходить. Поздравить-то его с назначением важным так и не успел. Хотел, да не пропустили. Обидно немного, да Михаил и сам понимал: не выбился он ещё в старшину — не по возрасту, не по положению.
Костя встретил радушно.
— Давненько я тебя не видел! И поздравить даже не зашёл!
— Заходил я — тем же вечером, только меня даже на порог не пустили.
— Неприятная конфузия… Прости, не успел воинов предупредить.
— Ладно, чего не бывает — понимаю.
— Я слышал, в последнем плавании у тебя неприятности были?
Во как! И суток не прошло, как Михаил в городе появился, а слухи уже до Кости дошли.
— Были, — неохотно признал Михаил. — Меня на стоянке разбойники в плен взяли. — И он рассказал Косте обо всём подробно, единственно, о чём умолчав — так это о подземном ходе.
— Опростоволосился ты слегка, парень, — заключил Костя. — Ничего, на ошибках учатся, какие твои годы.
Михаил преподнёс Косте подарки — перстень с изумрудом, взятый из трофеев. Юрьев тут же его на палец надел, полюбовался.
— Подарок хорош! Чего дальше-то делать будешь, как жить?
— Не думал пока. Вот, за товаром сходил — негоже дело бросать.
Костя поморщился.
— Сам видишь: плавать за товаром или с обозом на санях ходить — рискованно. Голову легко потерять, и никакие деньги тебе потом на том свете не нужны будут. Ты бы за серьёзное дело взялся.
— А я что же — в бирюльки играю? Хоть и самый молодой из купцов, однако же и лавка не хуже, чем у других.
— Я не об этом. Торговля, конечно, нужна. Но смотреть дальше нужно — на годы вперёд. Промыслом озаботиться надобно. Деньги теперь тебе это позволяют.
— Это каким же промыслом? — озадачился Михаил.
— Во всех царствах-государствах всегда нужны деньги, хлеб и соль. Золотых руд в Вятском крае нет, пшеница не растёт — только рожь. Остаётся соль. Вот ею и займись.
— Не понял я тебя, Костя, ты уж прости.
— На Двине, не так уж и далеко отсель, городишко есть, Соль-Вычегодск. Купи или организуй там промысел. Соль во все времена нужна. Всегда при сбыте будешь, следовательно — при деньгах. Теперь понял?
— Теперь понял. Только Соль-Вычегодск под Устюгом, под его интересами, а сам Устюг — под князем московским, Иоанном.
— Правильно говоришь. Только никто запретить тебе промысел не вправе. Будешь налог платить — и работай спокойно. — Костя понизил голос: — Я тебе бумагу дам. Всё то, что во благо Руси и великого князя московского — только приветствуется. Поверь, рано или поздно Хлынов под Москву ляжет. А те, кто великого князя московского поддерживали, на коне окажутся.
— Далековато. На судне не пройти до весны, да и для саней рано — снега мало.
— Чудак-человек! Разве я сказал — завтра езжай? Дело серьёзное, время подумать нужно. Вот обмозгуй всё, невзначай про цены на соль у купцов узнай. Сразу скажу — в Великом Новгороде за соль серебром платят.
На том и расстались.
Придя домой, Мишка в углу своей комнаты наткнулся на зипун разбойничий.
— Лиза, почему зипун ещё здесь?
— Так ты же ничего не сказал, хозяин. Куда его девать? Зипун-то не рваный даже. Неужто выкинуть?
— Титу его отдай.
А сам Мишка на постель улёгся. Слишком большое и серьёзное дело предлагал Костя. Прибыльное — спору нет, но и хлопотное. Добычу соли организовать надо, доставку её судами, продажу. Ясно, что самому со всем не справиться, объёмы велики, потому людей нанимать надо. Работный люд, ушкуйников, амбалов — без проблем, только кликни. А управляющие, приказчики? Вот и получается — трижды прав был в своё время Аникей. Трудно найти человека разворотливого, честного и грамотного.
В дверь робко постучали.
— Чего тебе, Лиза?
Вошла не Лиза — на пороге стоял Тит.
— Хозяин, за зипун спасибо и поклон низкий. Однако в зипуне ты бумагу забыл.
— Какую бумагу?
Тит протянул небольшой свёрнутый рулон.
— Ты где это взял?
— Так в подкладке же. Думал — твоя бумага, забыл невзначай.
— Молодец, иди.
Мишка развернул рулон, вчитался. «Досточтимый княже!
Сим к тебе кланяется Пахомий Лазарев. На сегодняшнем вече избран воеводой земским Костя Юрьев, что к Ивашке московскому тяготеет. Не хватило медях твоих выборников подкупить. Однако если медлить не будешь и рать малую пошлёшь, Костю можно будет у Котельнича, куда он вскоре отбыть должен для смотра войска и крепости, перехватить. Нижайше кланяюсь и прошу денег. Октября месяца сего года, 21 дни».
Что за чертовщина? То ли донесение, то ли отчёт? И кому? Явно врагам Костиным. Похоже, затевается убийство воеводы. Этот Пахомий пишет — денег не хватило подкупить людей на вече при голосовании.
Мишка перечитал сообщение ещё раз. Надо к Косте идти, бумагу показать. Зипун-то на Иване-разбойнике был, стало быть — не только или не столько разбойником он был, сколько посыльным у этого Пахомия. Если бы Иван зипун с убитого или пленного снял, то откуда в бумаге столь свежие данные? И ладья? Может, торговля невольниками — всего лишь прикрытие?
Мишка снова собрался идти к Косте.