— Здорово, Матрос, — сказал Антон, стараясь держаться как можно спокойнее.
Чиркнула спичка, загорелась самодельная свеча, еле слышно потрескивая.
Матрос сидел на табурете у стола, рядом с ним на кровати — Золотой. Под прицелом нагана Золотой держал Ларису с Кирилой Кирилычем на коленях. У Матроса в руках был «калашников».
— Сволочь… — прошипела Лариса, продолжая играть.
Ладно хоть так, молодец, сообразила. Или это она не его имела в виду, а, скажем, того же Матроса?
— К бабе зашел? — с пониманием поинтересовался Золотой.
— Ага. Там хрен знает что творится. Линять отсюда надо. Хотел забрать.
— Так она вроде не хочет, — улыбнулся Матрос. — Сволочью обзывается.
— Ничего, я растолкую, — сказал Антон.
Ружье висело на плече, в карманах — две гранаты, а толку?
И все же: они что-то подозревают?
Или нет?
Непонятно…
— Похоже, ждали нас тут, а, Кловун? — Матрос поправил автомат. Ствол глядел на Антона. — Не знаешь, кто слил?
— Я, что ли? — пожал плечами Антон.
— А если и ты?
— У вас в отряде мокрушинских до фига, они тут всех знают, их тоже. Мало ли кто с кем сговорился.
— Может, и так, — кивнул Матрос. — Но ты к нам последний пришел.
— С головой, — уточнил Антон.
— С головой… Это меня и смущает, Кловун. Хотя был у нас на зоне один скрипач, еврейчик, щуплый такой, дохлее тебя раза в три. Ну и хотели его употребить. Так он двоих порезал. Потому я о человеке изнутри сужу, не по внешности… Но дело в том, Кловун, что человечек у нас тут свой. Все рассказал, жаль, поздно…
Справа, из-за огромного платяного шкафа, выступил немой Абраша. Добродушно заулыбался.
— Так ты что, не немой? — спросил Антон, не удивившись новости.
— Немой он. Поэтому записки передавал, в дупло в лесу клал, — сказал Матрос. — И тут подслушал, написал… А записку, хрен ее знает, ветром из дупла выдуло, что ли, или белка сперла… Повезло тебе, Кловун. Хотя, с другой стороны, не повезло. То бы мы тебя тихонько зарезали, без мучений, даже с уважением за героизм твой. А так — мучительно станешь помирать, да еще и баба твоя, и малой…
Антон скрипнул зубами. Можно бросить гранату, все полягут, там же радиус разлета осколков… Но Лариса, ребенок? Или это лучше, чем их урле отдавать на расправу? Хотя — стоп! Они пока на нашей территории, уголовникам отсюда выбираться надо. Не до пыток.
— Задумался? Прикидываешь, как мы уходить собираемся? — словно читая мысли, спросил Матрос. — А так и уйдем: нас двое, вас трое — Абраша ведь тоже за вашего канает, пацаненок не в счет. Сейчас снаружи стихнет, мы помаленьку и начнем собираться. Кто ж на нас кинется, если у меня дитёнок на руках, а вы с девкой — под стволами идете? Выйдем в лес, отойдем подальше, там и разберемся, Кловун. Кстати, ружьишко-то сбрось, сбрось на пол.
Антон шевельнул плечом. ИЖ упал, глухо стукнув прикладом в доски пола.
Чиненый курок сорвался.
Выстрел пришелся в потолок, по ушам врезало грохотом, сверху посыпалась какая-то пыль и дрянь, моментально укрыв комнату мутной завесой. Дико завопил испугавшийся Кирила Кирилыч. Матрос среагировал быстро, короткая очередь из «калаша» прострочила воздух в том месте, где только что стоял Антон, однако бывший клоун успел уйти влево, перекатиться и вытащить из кармана гранату.
— Стой! — крикнул он. — Не стреляй! Оно само!
Матрос, видать, и сам сообразил, что ружье выстрелило самопроизвольно — видел же, что Антон его даже не коснулся. Снаружи продолжали постреливать, так что выстрел вряд ли слышали. В принципе, с его точки зрения ничего особо не изменилось… Хорошо, что у Золотого нервы крепкие, не пальнул в Ларису. Правда, это их единственный козырь в случае смерти Антона.
— Выходи, Кловун! — велел Матрос и добавил Ларисе: — А ты заткни пацана!
— Не стреляй, — повторил Антон. — Я и не прячусь, я на полу лежу.
— Вставай тогда, сучья морда! — это уже Золотой подал голос.
Антон встал, моргая и отплевываясь — в воздухе по-прежнему висела пыль, но уже начала оседать. Встал и бросил Матросу колечко с чекой, которое ударилось о грудь уголовника и упало на колени. Тот бросил на него молниеносный взгляд и сразу все понял. Видать, имел дело с такими вещами.
— Замедление — три секунды, разлет осколков — тридцать метров, — на всякий случай объяснил Антон, показывая гранату. — Пока я ее держу, ничего не случится. Выстрелишь — уроню, всем кранты.
— Дите не пожалеешь? — уточнил Золотой.
Кирила Кирилыч как раз притих, чего-то бормотал. Ругался, видать.
— А зачем? Лучше уж сразу…
— Может, договоримся?
— Договоримся, почему ж нет. Делаем так: сейчас Лариса идет ко мне, ребенка мы кладем в шкаф…
— На хрена? — удивился Золотой.
— А чтоб ты в него, скажем, перед выходом не пальнул сдуру. Откуда я знаю, сколько у тебя говна в голове?
— Ну, с-сука… — окрысился было Золотой, но Матрос цыкнул на него и сказал:
— Продолжай, Кловун.
— Кладем ребенка в шкаф, закрываем дверь. Потом вы выходите. Дальше всё, как ты говорил. Мы идем с вами.
— Хочешь сына сохранить?
— Хочу.
— А граната?
— Пойду с гранатой. А там, в лесу, или разойдемся, или еще чего… Как пойдет. Ты же сам понимаешь, без нас тебе отсюда не выйти.
— Честно, — согласился Матрос. — Годится. Золотой, пусти девку.
Лариса с Кирилой Кирилычем на руках осторожно поднялась с кровати и подошла к Антону. Она с надеждой смотрела на него, ожидая, что у Антона есть какое-то решение проблемы. Оно у него и в самом деле имелось — вот только совсем не такое, как ждала Лариса…
— Все будет хорошо, Лара, — ободряюще сказал Антон девушке, которой в спину по-прежнему целился из «нагана» уголовник. — Все будет хорошо.
Да, они могут выйти из дома, с территории форта, уйти в лес. Здесь нет спецназовцев, нет снайперов, и приставленный к его спине «калаш» вполне достаточен для того, чтобы убедить местных — лучше пусть уходят. И про Абрашу не предупредишь — вернется, сволочь, станет жить, как прежде… Но главное, что знал Антон и о чем, как думал Матрос, он никак не может знать — это отряд Шкоды. Несколько человек, кажется, трое, которые ждут неподалеку на случай того, если нападение сорвется. Он подслушал насчет отряда перед выходом, оттого, что Шкода был глуховат и Матрос объяснял ему диспозицию довольно громко.
Именно туда поведут их Матрос и Золотой, чтобы потом вернуться. Может, не сегодня, но обязательно вернуться.
— Клади Кирку в шкаф, там тряпок до фига, полежит. А нам придется с ними…