— Сэмюель, блюдо подают слева, — то и дело одергивал Ларример. Кажется, муштра доставляла ему удовольствие. — Выпрямитесь. Не сопите. Аккуратнее с фарфором!
Замечание насчет фарфора было своевременным — от волнения у Сэма дрожали руки…
Я усмехнулся, традиционно попросил передать Мэри благодарность за прекрасную трапезу и отправился сочинять послание инспектору.
— Клара, на каминной полке снова осталась пыль, — доносилось до меня из гостиной: это Ларример распекал приходящую горничную. Не удивлюсь, если ради того лишь, чтобы показать Сэму, как это делается. — Сам камин скверно вычищен, смотрите, вот и вот. Может быть, следует урезать вам жалованье?
Горничная что-то забубнила в свое оправдание, но Ларример был неумолим.
— На следующей неделе необходимо вымыть окна. И я рассчитываю, Клара, что на стеклах не останется разводов, как в прошлый раз. Вам все ясно?
— Цербер… — усмехнулся я и запечатал конверт.
Таусенд заявился ко мне через пару дней.
— Я зашел вас поблагодарить, Виктор, — с места в карьер начал он, приглаживая усы. Старший инспектор сейчас напоминал довольного кота.
— За что? — удивился я, жестом предлагая ему присаживаться.
— Да за спичечный заводик, конечно, — усмехнулся инспектор Таусенд. — Я проверил это предприятие — уж не стану спрашивать, откуда вы о нем прознали, все равно ведь не ответите! — по вашей наводке и…
— И что? — Сдержав желание податься вперед, я принял нарочито небрежный вид.
— Все так и было, как вы написали. Поймали мы всех голубчиков, от простых работников до хозяина! Хозяин — ушлый парень, решил заработать легких денег. Где-то за бесценок купил белого фосфора, видно, распродавали остатки со спичечных фабрик, да и открыл свое дельце… — сказал инспектор и похвастался: — Мне пришла очередная благодарность из Лондона! Так, глядишь, и до суперинтенданта когда-нибудь дорасту! Только — тсс, Виктор, никому!
— Непременно дорастете, Джордж, — заверил я. — И, разумеется, я буду молчать о… ваших честолюбивых планах.
Инспектор кивнул и, почему-то бросив опасливый взгляд на дверь, извлек из-под полы пиджака некую бутылку.
— Это — вам! — проговорил он торжественно. — Спасибо, Виктор!
— Хм… недурно, — признал я, рассмотрев этикетку. Превосходный коньяк, к тому же пятидесятилетней выдержки. Любопытно, где инспектор им разжился? Но спрашивать я, разумеется, не стал — невежливо. — Благодарю! Давайте-ка мы его прямо сейчас и продегустируем…
— Только одного работника мы так и не нашли, — продолжил Таусенд, пока я доставал бокалы, и вынул сигарету. — Но мы ищем. Думаю, скоро сцапаем голубчика. Некий Сэм Вуд, говорят, месяц там проработал. Не слыхали о таком?
— Слыхал, конечно, — ответил я хладнокровно. — Так зовут жениха моей кухарки. Однако вас кто-то ввел в заблуждение. Сэм вот уже три недели как работает у меня лакеем — Ларример приболел, пришлось взять юношу ему в помощь. Так что он никак не мог быть на этом вашем заводе.
— Ах вон оно как, — понимающе протянул инспектор. Взгляд у него был хитрющий! — Три недели, значит? А вы уверены, Виктор?
— Совершенно уверен! — отрезал я. — Три недели, и ни днем меньше.
— Ну-ну, — произнес Таусенд и взял протянутый бокал. — Ну что ж, в таком случае предлагаю тост за успешное завершение дела!
— С удовольствием, — ответил я, и мы соприкоснулись краями бокалов.
Едва лишь проводив инспектора, я добрался до сегодняшних газет. Ничего интересного, конечно, не случилось. Только вот в разделе объявлений нашелся любопытный запрос: требовался смотритель маяка на отдаленном острове в Шотландии. Все удобства, свой дом, полное одиночество… Правда, припасы нужно было завозить минимум на несколько месяцев: большую часть года остров был отрезан от суши. Платили тоже недурно… Я подумал, что это идеальное место для меня, но потом засомневался: смогу ли я обеспечить нормальные условия моим крошкам? Ох, вряд ли! И потом, куда девать Ларримера? Его придется брать с собой! А как я смогу обходиться без фантастических кулинарных шедевров Мэри? Ее тоже захватить? Нет, в объявлении оговаривалось, что можно прихватить слуг, но из чего она будет готовить? Там не достать свежей вырезки, овощей…
«Черт побери, — подумал я. — Я даже в отшельники податься не могу!»
По-моему, это было очень забавно.
Исполняя данное самому себе обещание, в ближайший же выходной я отправился к тетушке Мейбл. Ларример даже забыл попытаться всучить мне зонтик, так увлекся дрессировкой несчастного Сэма. Впрочем, почему несчастного? Такая школа дорогого стоит!
Тетушка обрадовалась моему визиту, но несколько удивилась, поскольку обычно затаскивать меня к ней в гости приходилось чуть ли не на аркане. Кузена нигде не было видно, должно быть, он все еще витал в своих поэтических облаках. Мы с тетушкой мирно пили чай и беседовали о том о сем, как вдруг на лестнице послышался топот и в гостиную ворвался взъерошенный Сирил с горящим взором и исписанным листком в перепачканных чернилами пальцах.
— Мама! — воскликнул он. — Виктор, и ты тут! Тем лучше… Мама, меня посетила муза! Эра… нет, Эвтерпа!
— О нет… — страдальчески вздохнула тетушка.
— О да! — торжествующе воскликнул кузен и возвел очи горе, картинно приложив тыльную сторону кисти ко лбу. На лбу осталось чернильное пятно. — Слушайте же!.. — И он, закинув конец неизменного белого шарфа на плечо, принялся декламировать, подвывая в особенно трагических, по его мнению, местах: — Ты снилась мне все ночи напролет, я думал, это сон, проснусь — печаль уйдет! Вот штору отодвинул солнца луч, а я брожу, как месяц среди туч! Лишь ты одна нужна мне, как вода, с тобой одной мне не страшна беда, от голода, тюрьмы и от сумы спасешь ты… гхм… тут я еще не подобрал рифму… Вот, дальше! Твой стройный стан и ножки легкий след…
— Заставили нести весь этот бред, — закончил я, стараясь не засмеяться. Похоже, вдохновение у кузена полыхало так, что куда там всей продукции подпольного спичечного заводика вместе взятой! Однако с более нелепым проявлением «кеназ» встречаться мне еще не доводилось. — Сирил, по-моему, тебя все-таки посетила Эрато.
— Да ну тебя! — оскорбился кузен. — Слушайте дальше! Твой стройный стан…
— Довольно! — воскликнула тетушка Мейбл. — Не то у меня сейчас снова начнется мигрень! О, я чувствую, она уже начинается… Вик, дорогой…
— Пойдем-ка… — Я взял Сирила за плечо и вывел во двор. — Послушай, ты долго еще будешь изводить тетушку?
— Это поэзия! — сказал он гордо. — Вам, обывателям, не понять!
— Сирил, хватит валять дурака. То, что ты сейчас читал, — не поэзия. Это кошмар какой-то!
— А то я не знаю, — неожиданно фыркнул он.
— Знаешь и продолжаешь сочинять эти чудовищные стихи?
— Они вообще не мои, — спокойно сказал кузен. — Ты разве не знаешь, что я, кроме как «кровь — любовь», ничего зарифмовать не могу?