– Стэнли оставил мне сообщение на автоответчике, – задыхаясь, выговорила она. – Он настаивает, что это важно и мы должны перезвонить немедленно. Когда ты сегодня приедешь?
– Не знаю, – честно сказала Энди. – Уже должны были закончить, но врачу не нравится, что ребенок малоподвижен. Видимо, придется пройти еще какие-то тесты.
– Ну, хоть к одиннадцати? К полудню? Ты вообще приедешь?
Энди решила не обижаться на полное отсутствие у Эмили интереса к здоровью будущего ребенка.
– Приеду, – сквозь зубы сказала она. – Как только смогу.
Доктора Крамер беспокоило, что маленький Харрисон слишком «сонный». Она провела осмотр, сделала УЗИ и тест с нагрузкой, но результаты по-прежнему не позволяли сделать окончательный вывод. Энди и Максу велели сходить поесть и обязательно выпить газировки или взять десерт послаще, чтобы немного взбодрить ребенка, а через час вернуться на повторный тест с нагрузкой. Доктор Крамер небрежно сказала:
– Не волнуйтесь, ничего критичного. Вы уже на таком сроке, что даже если простимулировать роды сегодня, все будет хорошо.
Макс и Энди переглянулись: рожать сегодня? К счастью, во второй раз результаты теста оказались нормальными, и Энди вздохнула с облегчением. Но у Эмили не было желания вдаваться в такие подробности.
– Быстрее, немедленно звоним Стэнли, – сказала она, идя за Энди в ее кабинет. – Пальто потом снимешь.
– Я в порядке, ребенок тоже, спасибо, что спросила, – буркнула Энди.
– Конечно, все в порядке, иначе ты бы не приехала. Непорядок заставлять ждать Миранду Пристли.
Секретарша соединила их со Стэнли Грогином. Эмили вылезла из кожи вон, объясняя причину задержки со звонком.
Стэнли вел себя так, будто ничего не слышит. А может, действительно не слышал. Пропустив извинения Эмили, он объявил:
– «Элиас-Кларк» уполномочил нас повысить предложенную цену на двенадцать процентов. Миранда, разумеется, хотела бы услышать ответ немедленно.
Эмили взглянула на Энди, которая с силой замотала головой.
– Не сейчас! – шепотом заорала она, указывая на свой огромный живот. – Мы условились поговорить об этом после!
Казалось, Эмили вот-вот хватит удар. Она стиснула трубку, будто это могло придать убедительности ее словам.
– Мы ответим в самом ближайшем времени, – сказала она. – Энди со дня на день рожать. После рождения ребенка обстоятельства будут куда более благоприятными…
Ответ Стэнли не слишком обнадежил.
– Я передам это Миранде, но, думаю, вам не надо объяснять, как она «любит» проволочки.
– Энди не будет совсем недолго, – сказала Эмили. Костяшки пальцев у нее побелели. – Это может отсрочить разговор на пару месяцев, но не изменит…
– Миранду не интересуют декретные отпуска, – перебил Стэнли. – Сама она после рождения близнецов отсутствовала на работе всего трое суток.
– Да, это впечатляет, – пробормотала Энди в спикерфон, покрутив пальцем у виска.
Стэнли откашлялся.
– Хочу выразиться предельно ясно: умение ждать – не самое сильное ее качество. Но вы четко обозначили свои сроки. Так что на этом можно распрощаться.
Когда он положил трубку, Эмили в панике уставилась на Энди.
– Мы рискуем упустить сделку!
Энди в ответ пристально взглянула на подругу:
– Мы условились – никаких разговоров об этом до рождения ребенка.
– Может, послать на переговоры нашего юриста? Пусть уладит разногласия и выторгует для нас немного времени!
– Это нас не спасет. Эм, подумай, они подняли цену! Они с ума сходят от желания приобрести «Декольте»! Дальнейшее ожидание только улучшит условия контракта – еще пара месяцев отнюдь не повредит.
– Ты во всем прикрываешься своей беременностью, – тихо произнесла Эмили, и Энди по голосу почувствовала, как она огорчена.
В тот же день курьер доставил две оранжевые коробочки, перевязанные коричневой лентой. На обеих стоял автограф. Внутри оказались по три браслета от «Эрмес», причем все разные, со сложным оригинальным дизайном. От смятения у Эмили даже не получилось сразу их надеть. Энди смотрела на нее с улыбкой. Может, выдерживать характер – лучший способ подогревать азарт Миранды?
Вспомнив об этом, Энди содрогнулась. Массажистка отвела ее в комнату релаксации и помогла сесть в накрытый махровой простыней шезлонг. Через минуту появилась Олив в халате. Прекрасная кожа после пилинга буквально сияла – ни красноты, ни раздражения.
– Ну как? – спросила она, отправляя в рот курагу и миндаль с маленького блюдца, которое держала в руке.
– Райское наслаждение, – искренне, как подруге, ответила Энди.
Казалось нереальным вот так запросто болтать с самой знаменитой женщиной на планете. В мировом прокате фильмы с Олив Чейз принесли 950 миллионов долларов. Ее узнавали везде: от раскаленных песков Египта до заснеженных равнин Сибири и самых диких уголков Амазонии. Ее романтические злоключения были предметом бесконечных сплетен и статей. За этой женщиной значился целый список покинутых возлюбленных, подобный перечню сбитых на дороге животных. Мир уже не верил, что она найдет, полюбит или удержит мужчину; ее статус Самой Красивой Незамужней Женщины В Истории уже был высечен в граните, к вящему огорчению сотен тысяч парней традиционной ориентации, клявшихся, что они для Олив идеальная пара.
И вдруг она вышла на красную ковровую дорожку под руку с самым заурядным молодым человеком. Никакие стилисты или пиарщики с богатой фантазией не смогли сделать из Клинта Севера, инженера по образованию и веб-дизайнера по призванию, что-то большее, нежели «свой парень». Когда годом ранее они при загадочных обстоятельствах познакомились с Олив (целью интервью как раз и было побольше узнать о первой встрече), Клинт жил в Луисвилле, штат Кентукки, вдали от блеска Голливуда, и единственный фильм с Олив Чейз видел в рождественском выпуске, где она снялась двадцать лет назад. Двадцатидевятилетний, абсолютно непримечательного роста, веса и внешности, во всех интервью, которые Энди видела, Клинт Север казался спокойным, как слон, в отношении своей новой жизни и невесты-мегазвезды. Он охотно подписал добрачное соглашение, согласно которому оставался с носом в случае развода, независимо от того, сколько продлится брак, сколько будет детей и сколько Олив заработает за это время. Он покорно давал интервью, ходил по красным дорожкам и посещал элитные вечеринки, но не выглядел восторженным, испуганным, взволнованным и даже сколько-нибудь заинтересованным. Олив, напротив, не умолкая говорила о своем «новом мужчине», о «сексуальном новом парне» в своей жизни, называла его «человеком, сделавшим меня счастливее, чем вообще казалось возможным». Несмотря на разницу в десять лет и прошлые связи со всеми известными актерами, спортсменами и музыкантами (причем, по слухам, Олив не делала разницы между мужчинами и женщинами), она, по общему мнению, по уши влюбилась в своего серенького Джо и ничего так не желала, как поговорить об этом.