– Куда ты направляешься? – спросил он. – У тебя есть время выпить кофе?
Энди взглянула на часы, уже зная, что согласится, независимо от наличия времени. Почему на первое место она должна ставить работу?
– Э-э, да, с удовольствием. Я только на этой неделе вернулась к работе, поэтому, наверное, никто не удивится, если я немного опоздаю.
Алекс улыбнулся и предложил ей согнутую руку. Они миновали «Старбакс», «Хороший хлеб» и «Хлеб насущный», и Энди задалась вопросом, куда они идут.
– Рада, что вышла на работу? – спросил Алекс на ходу. Уже становилось холодно, так что дыхание вырывалось изо рта маленькими облачками, однако солнце светило ярко, и от утренней свежести в душе пробуждалась надежда.
Первый же вопрос попал в самое чувствительное место. Энди думала об этом каждую минуту: прошло три дня, а ей по-прежнему мучительно тяжело оставлять Клем. Но жаловаться не годилось: сама себе начальница, гибкий график, нормальный рабочий день. Ей никогда не придется жертвовать визитом к врачу или выходить на работу простуженной. Айла оказалась просто сокровищем – Энди теперь полностью ей доверяла, – да и миссис Сакс проводила с внучкой один день в неделю, заодно проверяя, все ли в доме в порядке. У Энди хватало денег на прекрасную няню, ей помогали родственники, у нее были заботливый муж и некапризная малышка, легко привыкшая к своему режиму питания, сна и игры, и все равно она не знала, как гармонично все это сочетать. Как в таком случае справляются женщины, у которых несколько детей, ненормированный рабочий день, низкая зарплата и почти никакой помощи, Энди даже представить себе не могла.
– В общем, да, – машинально ответила она. – Мне очень повезло с мужем и няней, они мне очень помогают.
– Все равно нелегко каждый день оставлять малышку. Конечно, хорошо вырваться из дому, общаться со взрослыми, заниматься работой, но ты, должно быть, скучаешь по дочке.
Алекс сказал это просто, с сочувствием и без всякого осуждения. У Энди в горле встал огромный ком.
– Я так по ней скучаю, – подтвердила она, силясь не заплакать, и подумала о Клементине, которая сейчас лежит на игровом мате и болтает ножками, а скоро получит бутылочку теплой смеси и будет укладываться на первый дневной сон. Проснется она веселая, воркующая, вся розовая и теплая, немного помятая после сна, с прелестно спутанными волосиками. Если закрыть глаза, можно вспомнить запах ее шейки и бархатистую кожу, увидеть прелестные щечки, румяные, словно яблоки. Хотя у Алекса нет своих детей, Энди чувствовала, что он все понимает.
Алекс повел ее вниз по ступенькам в практически незаметную булочную, походившую не то на подпольный ночной клуб времен «сухого закона», не то на парижское кафе. Они сели за длинный пустой стол. Энди проверила телефон, пока Алекс ходил к прилавку делать заказ.
– Как всегда? – спросил он, и Энди кивнула. – Вот, держи! – Он поставил перед ней пенный латте без кофеина, причем не в кофейной чашечке, а чуть ли не в миске, и отпил глоток своего кофе со льдом. Все было так, словно они расстались только вчера.
– Спасибо, – сказала Энди, как можно деликатнее слизывая пену. – Теперь твоя очередь. Можешь начать с того, как ты нашел это замечательное кафе всего в шести кварталах от моего дома, притом что я здесь в первый раз.
– Жаль, что за этим не стоит какая-нибудь крутая история, – я вычитал о нем в путеводителе.
Энди приподняла брови.
– Я недавно вернулся в город и почувствовал, что совершенно отстал от жизни. Тогда я купил один из путеводителей «Не для туристов», которые как раз для туристов. Там упоминалось это заведение, а в примечании говорилось, что сюда ходят только местные или посвященные.
– Куплю этот чертов путеводитель, как только доберусь до компьютера, – улыбаясь, пообещала Энди. Она сделала новый глоток. – Где ты живешь?
– В Вест-Виллидж. Знаешь угол Кристофер и шоссе? Раньше район был захудалый, но сейчас заметно облагородился.
– А вещи в химчистку в Челси возишь? – не удержалась Энди.
Алекс посмотрел на нее с долей юмора, словно говоря «я тебя насквозь вижу».
– Нет, то, что в чистку, я сюда не вожу. Я приехал на выставку в музее Рубина. Увидел тебя на улице и вошел следом.
– Музей Рубина?
– Искусство Гималаев. На пересечении Семнадцатой и Семидесятой. Только не говори, что ты и о музее никогда не слышала!
– Конечно, слышала! – возмутилась Энди, каждый день ходившая мимо того перекрестка. Правда, в музей зайти все времени не было. – А что привело тебя в Нью-Йорк? Ты же закончил учебу, получил диплом? Вроде мама что-то такое говорила. Поздравляю.
Если Алексу, как Энди, показалось странным, что о жизни друг друга они узнают через матерей, он не подал виду.
– Да, весной я закончил учебу и остался на лето в Вермонте – отдохнуть, расслабиться. Вернулся сюда в конце августа, в самое пекло, и начал заново знакомиться с городом. Никак не привыкну, сколько же всего изменилось с тех пор, как… я был тут в последний раз.
Они помолчали, вспоминая.
– На самом деле Нью-Йорк не меняется. Это в центре жизнь кажется иной, – сказала Энди.
– Может быть. А может, ты и я столько работали, что не имели возможности познакомиться с городом. У меня была пара свободных месяцев, я и бродил по улицам. На следующей неделе приступаю к работе. Думал – обрадуюсь, но настроение только лодырничать и шляться по городу.
Энди пила кофе, стараясь не думать о том, что Алекс рано или поздно упомянет свою вторую половину. Пока он старательно придерживался одинокого «я» и не назвал подружку как причину остаться на лето в Вермонте, переехать в Нью-Йорк или неделями шататься по городу. Мать Алекса утверждала, что они вот-вот поженятся, но, похоже, ничего подобного не намечалось. Может, они расстались?
– Чему ты улыбаешься? – спросил Алекс, улыбаясь в ответ.
Испугавшись, что он угадает ее мысли, Энди помотала головой:
– Просто так. Говоришь, в понедельник на работу? Куда ты устроился?
– В новую школу в Вест-Виллидж. Называется «Имэджин». До начала занятий буду помогать составлять расписание, а по должности я завуч.
– «Имэджин», «Имэджин»… Знакомое название. – Энди напрягла память. – Это такая международная сеть элитных частных школ, когда ученик может переехать из Нью-Йорка в Шанхай или в любое другое место, где есть «Имэджин», и не потерять год?
– Верно, та самая.
– О них только что была большая статья в «Таймс». Тысячный лист ожидания, хотя одна начальная школа стоит пятьдесят штук в год!
– Она не дороже других частных школ Манхэттена, если считать помесячно, просто у нас круглогодичное обучение. Исследования показали, что из-за летних каникул ученики радикально отстают от своих азиатских ровесников, которые отдыхают меньше трех месяцев в году.