— Сколько можно стоять здесь? — ни к кому не обращаясь, произнес Чаттан. Дар все еще прижимался спиной к ограждению, и Хуго упер острие меча ему в шею.
— Чтобы поскорее уйти, я готов даже проткнуть тебя, рискуя, что ты испортишь мою одежду. Рассказывай быстрее, мне надоело... — Он резко повернулся, услышав шум.
Гело потянулся к факелу, который держал Дарик, но, когда тепло достигло пальцев, убрал руку. Чаттан сам взял факел и заглянул в комнату, выставив огонь перед собой. Тени на полу шевелились, будто живые, сливаясь и распадаясь. Куски плоти медленно двигались, стягиваясь к одному месту, чтобы вновь стать телом людоволка.
— Что там? Опять? — простонал Дарик сзади. Хуго пожал плечами, положил факел на ограждение и позвал:
— Иди сюда.
— Зачем? — откликнулся Дар.
— Иди, говорю. Взгляни на это.
Когда Дарик опасливо шагнул к двери, Хуго, быстро обойдя его, упер острие меча в мягкую спину.
— Давай топай.
— Нет, подожди! — взвизгнул Дарик. — Куда ты меня толкаешь? Нет, я...
Хуго знал, что эта крыса может постоять за себя, но знал и то, что Дарик Дар боится аркмастера даже больше, чем шевелящихся среди мусора кусков плоти. Чаттан сильнее уперся мечом в его спину, и Дар помимо воли шагнул в комнату. Теперь сползающиеся куски оказались у самых его ног.
— Внизу братья! — закричал Дарик. — Внизу, у входа, и они вас...
— Мы заложим дверь, — перебил Чаттан. — Я притащу лавки, пару столов, и мы заложим ее. Через окно тебе не вылезти, ты слишком жирный, останешься внутри, пока это не срастется. А мы спустимся и уйдем. Твои братья-крысы ничего не смогут сделать аркмастеру холодного цеха.
Среди мусора обрубок левого плеча и шея уже срослись, грудина подползала к ним. Один из кусков плоти достиг стопы Дара и попытался перебраться через нее. Дарик взвизгнул, отбрасывая его ногой.
— Недавно! Пришел один и заказал дело. Наверное, это он!
— Дело? — подал голос Гело Бесон. — Прирезать всех в доме...
— Да, дом в тупике на востоке Круглой улицы! Хозяев и слуг, всех! Сказал — дом на отшибе, никто не заметит. Заплатил Гиде не знаю сколько. Гида сказал: что будет в доме, можем забрать себе!
Не опуская меч, Хуго спросил:
— И ты был там, да? То-то я твой дух учуял. Ладно, так кто предложил вам это дело?
— Я его и не видел почти совсем, только на лестнице, темно было. С ним хозяин разговаривал, запершись. Тогда, наверно, гость и подлил ему что-то в вино. Или еще как-то... Ну, чтоб оно сработало, уже когда мы дело закончим.
— Чтоб Гида не смог потом никому рассказать, кто заказчик, да?
— Конечно! Он... Хотя его ж еще Сура должна была видеть! — вспомнил Дарик. — Она ж один раз им туда вино приносила...
— А девица? Насчет девицы вам ничего не было сказано?
— Какой девицы?
–Темноволосая, молодая. Ее должны были как раз привезти в тот дом.
— Нет, никаких девок там не было, кроме служанки.
Опустив меч, Хуго шагнул назад, не глядя, отвел руку за спину и ухватился за конец лежащего на перилах факела.
— А с этим что мне делать? — Дар попятился от сползающихся обрубков и просительно глянул на Гело. — Великий чар, может, вы его еще раз...
Не ответив, аркмастер зашагал к лестнице.
— Но как же! — выкрикнул вслед Дарик. — Ведь он опять...
Хуго мечом отстранил его, заглянул в комнату и, оценив обстановку, бросил факел на шевелящуюся кучу.
— Что ты делаешь? — прошептал Дар и сунулся было внутрь, чтобы поднять факел, но Чаттан захлопнул дверь перед его носом.
— Людоволка только огнем и убьешь, — проворчал он. — Ладно, пошли.
— Но ведь Яма...
— Сгорит, да. И ладно, мало, что ли, в Пепле домов? А может, и не сгорит, тут все так пропиталось гнилью и сыростью...
Когда они вышли наружу, Хуго увидел расступившихся пепелян и стоящего на коленях Гело Бесона. Чар склонился, почти касаясь лбом лица Суры. Девица безостановочно говорила.
— Нет, человек... — услышал Хуго голос аркмастера. — Скажи, что за человек был тогда у хозяина? — Опять бормотание. — Кто сидел у него, когда ты приносила вино? Перед тем как Гида стал людоволком, кто был у него?
При слове «Гида» Сура вдруг выгнулась дугой, обхватила чара за шею, притянула к себе и завыла. Не ожидавший этого Бесон качнулся вперед и уперся лбом в ее щеку. Чар резко выпрямился, разрывая объятья, и пошел прочь сквозь толпу пепелян. Слыша, как за спиной Дарик Дар отдает приказы, Хуго поспешил следом.
— Так ли уж она нужна вам? — спросил Чаттан, когда они ступили на мосток через глубокую канаву, служившую Яме чем-то вроде заградительного рва. — Какая-то девица, которую Сол подкладывает под вас, чтобы быть уверенным, что вы не свернете ему шею...
— Она моя невеста, — откликнулся Бесон. — Мне безразличны козни Сола Атлеко, но похищение моей невесты — оскорбление для меня. Я хочу получить ее.
Хуго склонил голову, пряча улыбку. Насколько он знал, девице было не то шестнадцать, не то семнадцать лет. Кто мог ожидать, что в старике пробудится молодой задор?
— Мы всегда получаем, что хотим, не так ли, хозяин? Что сказала Сура?
— Черный человек.
— Черный человек? К Чистюле приходил кто-то черный? Но...
Чар остановился посреди мостка и впервые за весь день посмотрел в глаза Хуго Чаттана. — Да. У кого в Форе есть черные слуги?
Трилист Геб шел по улице прочь от своего дома. Был поздний вечер, большинство добропорядочных горожан сидели у каминов и очагов, но капитан не очень-то любил домашний уют.
Он женился рано, супруга давно надоела ему, а тремя своими дочерьми он никогда особо не интересовался. Проводить время в кругу семьи, по мнению Геба, было самым нудным занятием на свете. Даже ужинать дома Трилисту доводилось не слишком часто. Он и ночевал-то у себя не каждую ночь. Раньше это служило поводом для скандалов, жена била посуду, а как-то обнаружила на куртке Геба длинный белый волос, и доказать ей, что волос принадлежит Одноглазой Джаконде, оказалось тяжело. Альба Геб обвинила супруга в измене, напомнила, чья она дочь, подлила масла в огонь, заявив, что он женился на ней только ради карьеры, и закончила ссору громкой, на весь дом, истерикой. Она подняла слуг, начала одевать дочек и одеваться сама, срывающимся голосом крича, что уедет к родителям, а на голову развратника падет гнев Первых Духов. Капитан пришел тогда зверски уставшим после встречи с Джакондой и ее мальчиками-душителями. В ярости он выскочил из дома, а когда вернулся, большинство домочадцев находились в столовой. Оказывается, Альба успела послать одного из слуг за папашей: Велитако Роэл, пожилой мужчина, в нраве которого сочетались величавость и смешливость, кое-как одетый, стоял посреди столовой и укоризненно моргал на зятя заспанными глазами. Геб пришел с мешком. Развязав его, капитан поставил на обеденный стол голову Одноглазой Джаконды — выскочив из дома, он прямиком направился в «мертвецкую», как полицейские стражники называли подвальную комнату караульни. Там до захоронения хранились тела убитых преступников. Кровь на шее уже запеклась, длинные волосы Джаконды рассыпались по столу, пустая правая глазница уставилась на Альбу.