Капитан решил, что лучше не поворачиваться спиной к фургону.
— Кабан, садимся, — сказал он.
Рядовые уже взгромоздились на коней. Трилист и Вач начали отходить. Голова эдзина медленно поворачивалась, глаза следили за толстяком. Упершись в лошадиный бок, Вач сунул топор за спину, ухватился за луку седла и просунул носок в стремя.
— Давай, Кабан, — сказал Геб.
Они одновременно уселись в седла.
— Благодарю вас за помощь полицейской страже города Форы, — произнес Трилист серьезно.
Некрос уже почти забыл про него — он стоял с закрытыми глазами, ухватившись за фургон. Ноги подогнулись, и чар медленно сполз на землю.
— Ваша милость! — услышал он сквозь царящий в голове гул. Над ним склонилось лицо Дука Жиото, тюремщик ухватил чара за плечи и попытался поднять. Ржание лошадей, шелест травы под телом шамана, которого волокли прочь... Голос Трилиста Геба донесся откуда-то издалека:
— Аркмастер, на вашем месте я бы поспешил в город. Когда мы проезжали мимо Острога, то видели в его воротах большую дыру. И трупы тюремщиков.
Все стихло. Перед глазами Некроса Чермора проплыло лицо Риджи Ана, и сознание чара мягко соскользнуло во мглу.
Стало теплее, подтаявший снег каплями падал с ветвей, шелест наполнял лес. На большой поляне, посреди круга шатров, горели костры, но это не спасало от сырости. Сидя на расстеленной шкуре, Делано Клер, Верховный приос полуострова Робы, кутался в кафтан, грея пальцы чашкой с горячим напитком, состав которого на вкус он так и не смог определить.
Шри Юшвар, великий вождь, глубоко задумался сидя у костра. Шри оглядел лица воинов. Шри Юшвар сказал:
— Ну что, драть твою кошку, если накинешь еще два по пять кругляшей, Юшвар со своими воинами пойдет и зарежет тех бородатых засранцев.
При упоминании десяти монет Клер скривился. Он был рачителен до скупости. Хотя сейчас с деньгами приходилось расставаться не ему.
Делано уже вспомнил старшего из тех троих, что посетили его ночью и убили охранников. Жесткое обветренное лицо и глаза — как серебряные монеты… Наемник из Форы, готовый продать свои умения тому, кто заплатит больше. Приос хорошо запоминал лица. Еще живя в столице, он несколько раз видел этого человека в трактирах и веселых домах. Конечно, тогда парень был моложе и без шрама на правой щеке, поэтому приос не сразу признал его. Наемника звали Фан Репков, а его молодых помощников Жило и Зало. Они по большей части молчали, говорил Фан.
— Три монеты, — произнес он. — Тогда всего выйдет десять и пять. Три по пять, понимаешь? Три по пять золотых монет — это очень много. И еще, ты же получишь треть добычи, что мы возьмем у карл.
— В прошлый раз Юшвар не просил кругляшей наперед... — начал вождь.
— Просил, — вставил Делано.
— Лады, просил, — легко согласился Юшвар и ткнул грязным пальцем в приоса. — Но этот не дал ни одного. Сказал — рыжья у коротконогих много. И что Юшвар получил? — вождь окинул взглядом греющихся вокруг костров оборванцев в шкурах. — Многих могучих воинов сожгли, многих зарезали... — он склонил голову, словно в печали по павшим воинам. Затем порывисто вскочил, и Делано показалось, что в узких глазах его блеснули слезы. — Долгие дни и ночи плач и стенания наших женщин и детей оглашали лес! Драть твою кошку, если Рожа-со-шрамом не добавит пяти и еще одного кругляша, воины Юшвара задниц с места не сдвинут!
— Так и быть, — сказал Фан Репков. — Четыре монеты. Два по два, сечешь?
Вождь уже сидел, поджав ноги и припав к бурдюку из шкуры лесной кошки. Приос исподлобья огляделся. Со всех сторон его окружали шкуры. Бурдюки, сандалии и одежда лесовиков, ремни, шатры... Даже чашка в его руках была кожаным мешочком с деревянным кольцом в горловине.
Перед шатром вождя стояла грубо вытесанная из дерева статуя в половину человеческого роста. Еще во время первого посещения племени Клер долго не мог понять, что она собой представляет, пока ополченец, который в тот раз привел его сюда, не растолковал. Статуя изображала Немалую Кошку — Делано был сильно удивлен, узнав, что племя почитает бабу. Да еще и Немалую, что у лесовиков, по всей видимости, означало Великую. Приос всегда полагал Первых Духов мужами, это подразумевалось само собой, хотя на его памяти никто никогда про пол Духов не говорил. Как-то он даже слыхал от одного пьяного алхимика, что Духи были лишены пола, а вернее, объединяли в себе оба. Но в статуе от мужа не было ничего; нижняя часть — звериная, верхняя — женская, причем, как отметил приос, чрезвычайно женская.
Дикие кошки во множестве обитали в прибрежных лесах. Не слишком крупные, но свирепые и быстрые существа — самые грозные хищники здесь. Племя ело жесткое мясо, делало из их шкур одежду и обувь... и при этом почитало их. Приос полагал, что тут существует некое противоречие. Хотя, возможно, лесовики таким образом извинялись перед кошками? Любопытно, подумал Клер, жертвоприношения — куски сырого мяса, что лежат у статуи — чье это мясо?
Юшвар отложил бурдюк и протянул руку ладонью вверх. Фан Репков достал кошель, покопался в нем и положил на ладонь три по пять и еще одну монету. Жадные глаза уставились на них со всех сторон. Вождь ухмыльнулся и спрятал золото.
— У Юшвара еще осталось три кошатника с вином. Клянусь Немалой, Юшвар берег их! — Вождь запустил руку под одежду и принялся чесать грудь. Приос опасался, что со шкуры, на которой он сидел, к нему уже перебралось какое-то количество мелких насекомых.
— Тащи, — скомандовал Шри. Сидящее рядом с ним длинноволосое замызганное существо, то ли жена вождя, то ли еще кто, с готовностью вскочило и бросилось к шатру. Лесовики загалдели. Существо вернулось, волоча объемистый бурдюк, на который, скорее всего, ушла целая кошачья шкура. Затем оно притащило еще два, покряхтывая, положило их у ног Юшвара. Со всех сторон взрослые и дети с кожаными чашками в руках потянулись к костру вождя.
Приос переглянулся с Фаном Репковым. Тот пожал плечами. Делано вздохнул — и быстрее выдохнул, стараясь изгнать из груди тяжелый дух. Неподалеку от костра в земле была яма. Когда они только появились в селении, Клер имел счастье наблюдать за тем, как лесовики готовят пищу. Стены ямы обложили шкурами, залили водой и бросили в нее куски мяса. Пока Фан разговаривал с вождем, на кострах раскалили несколько больших камней и по очереди стали опускать в воду. Вода забулькала, над ней пополз густой сероватый пар с неприятным запахом. Клер не отличался брезгливостью, но поклялся себе не есть приготовленную таким способом пищу.
На следующее утро он с тяжелой головой отправился в город. От ночи в лесу у приоса остались смутные воспоминания о прыгающих через костры людях в развевающихся шкурах и хохоте Шри Юшвара. Во рту поселился стойкий вкус кислого вина и вареного кошачьего мяса. В кишках Делано бурчало, он часто пускал газы.
Приос хотел, чтобы Фан Репков отдал деньги ему, но своего не добился — монеты Фана находились в кошеле на поясе Жило. Он и Зало были близнецами, до самого конца знакомства Делано так и не научился различать их.