Он деревяшкой подцепил плащ, отнес к окну, повесил, не расправляя, так, чтобы ткань до половины свешивалась наружу. Бросил палку и выглянул. Пустошь, развалины монастыря, лес. Далеко-далеко, едва видимая на таком расстоянии, высилась Шамба. Жиото собрал все, что было разложено на полу, обратно в котомку, таз ногой подпихнул к стене, сверху бросил гнездо. Ждать предстояло еще дольше, чем в первый раз. «Травяная кровь» пока не рассосалась в теле, смешавшись с кровью Жиото, бурлила в венах, принуждая что-то делать, двигаться.
На противоположной стороне башни имелось еще одно оконце. Дук прошел по бревну и выглянул. Во дворе никого не видно, хотя донесся голос монаха — он громко спрашивал, не возвращаются ли господа. Со стены ответил дозорный, и все стихло. Дук присел на бревне, держась за оконницу и глядя наружу. Тихо и холодно, все серое — и крыши, и земля, и господский дом, и склон над ним. Только высоко на уступе зеленеет пихта. Он привстал, вглядываясь — там кто-то был, неподвижно висел на ветвях. Жиото высунулся в окно. Существо, размером с человека, застыло, расставив руки и ноги, вцепившись в мохнатые ветки... Ноги и руки? Или это лапы? Отсюда трудно было разглядеть подробности, но Дуку показалось, что там находится именно человек, полуголый, с очень худыми и длинными конечностями. Он висел головой вниз, разглядывая замковый двор. Волосы шевелились на ветру.
Существо перевернулось и проворно поползло вверх. От замка до того места, где росла пихта, склон был вертикальным и ровным, но выше начинались каменные выступы, трещины и впадины. Странное создание перепрыгнуло с ветвей на склон и очень быстро вскарабкалось, к вершине, напоминая при этом огромного паука о четырех ногах. Дук поднимал голову, провожая его взглядом, пока оно не добралось до кустарника. Оттуда вдруг появилось еще одно существо, куда здоровее первого, мохнатое. Оно стояло на задних лапах, пригнувшись. Несколько мгновений две фигуры маячили далеко вверху, затем нырнули в кусты.
Он прошел по бревну обратно. Плащ стал почти совсем невидимым, камни стены явственно проступали сквозь ткань. Дук сел и достал свой посох. Бутылек с выцарапанной надписью «паутинка-невидимка» нашелся среди прочего в мастерской Песко Цветника, и Жиото еще на пути к замку обмазал оружие его содержимым. Больше ни на что вещества не хватило, но, по крайней мере, Дук убедился в том, что оно действует — посох уже давно был невидимым.
Через некоторое время материя исчезла полностью. Следуя указаниям из книги, Дук ждал еще долго. Наконец, нащупав на окне плащ, поднял его за капюшон. Сжимая в вытянутой руке, завел за него ладонь — она была хорошо видна, как и стена башни. Сунул запястье в складки — часть руки исчезла. Вот так-то. В своей книге Песко писал о преломлении лучей, но Дук не знал, что такое эти лучи и как они преломляются, — он лишь помнил, что сквозь сундук в доме Цветника были видны стена и пол, а вот находящееся внутри сундука, между покрытых веществом стенок и крышкой, исчезло.
Он надел плащ, стянул все завязки и шнурки, завязал веревочку, что удерживала маску на лице. Чихнул. Маска накрыла лицо, но Дук видел окружающее четко и ясно. Поднес руку к глазам — не разглядеть руки. Одернул длинный широкий рукав, распрямил пальцы... кончики их с грязными обкусанными ногтями возникли в воздухе.
Внизу раздался шум, он подошел к окну. Двое дозорных слезли со стеньг и открывали ворота. Дук скинул плащ, сунул в котомку кувшинчик с «травяной кровью» и пустые бутылочки, затянул горловину, повесил котомку на плечо, вновь надел плащ, тщательно завязал все тесемки.
Теперь и котомка стала невидимой для окружающих. Он прошел по бревну и, путаясь в полах плата, стал слезать по клиньям. Замок был в его распоряжении.
Карета, на задке которой пристроился Вач, остановилась возле господского дома, дверца раскрылась. Спрыгнувший с коня Шарпа подставил плечо, помогая спуститься сначала Ивару, затем Мелону, а после госпожам. Мелон и Силия сразу пошли к паласу, Арда с Иваром, отойдя в сторону, тихо заговорили. Вач слез и шагнул к дверце. Он и Шарпа посмотрели друг на друга — во взгляде пожилого монаха были настороженность и неприязнь, а глаза толстяка, как обычно, ничего не выражали.
Он сунулся между каретой и Шарпой, отпихнув того плечом, протянул обе руки и помог спуститься Ларе.
Лицо внучки покойного аркмастера цеха оружейников было бледным, веки покраснели. Ивар скользнул по ней тусклым взглядом рыбьих глаз и вновь повернулся к Арде. Старшая дочь покойного оперлась на руку зятя, они пошли к паласу. Лара направилась следом, ссутулившись и опустив голову. Вач потопал за ней.
Дук Жиото видел все это очень хорошо, потому что стоял в нескольких шагах от кареты. Ему даже пришлось сделать шаг в сторону — Ивар и Арда пошли прямо на него, еще немного, и они бы столкнулись. Но Жиото не видели, не видели! Наслаждаясь своим положением, он подошел к карете вплотную и заглянул, разглядывая внутреннее убранство. Вдруг Шарпа, занятый разговором с кучером, дернулся, схватившись за рукоять меча. Дук замер. Монах повернулся влево, вправо, настороженно водя клинком перед собой. Взгляд прошел сквозь Дука. Через ткань рука бывшего тюремщика сжала посох: на мгновение Жиото показалось, что монах видит его. К вони мешковины, которую Хлоя умудрилась приспособить для маски, он уже привык, но сейчас мучительно захотелось чихнуть. Шарпа что-то тихо пробормотал, продолжая крутить головой. В ноздрях защекотало сильнее, лицо Дука под маской перекосилось. Он поднял руку, стараясь, чтобы рукав не соскользнул с запястья, через ткань потер переносицу. Взгляд монаха метнулся обратно и остановился на нем. Дук замер, затаил дыхание.
— Ты чего? — спросил кучер у Шарпы.
Тот качнул головой, сделал шаг к Жиото, остановился. Дук стоял, не шевелясь. Шарпа еще некоторое время глядел сквозь него, потом выругался и зашагал к паласу, где уже скрылись господа.
Кучер, пожав плечами, закрыл дверцу кареты. Дук пошел за монахом, пытаясь понять, что это все означает. Его не могут заметить, точно, ведь даже он сам не видит себя. И никто не видит. Но монах... У него ведь такие же, как и у всех остальных, глаза. Нет, он никак не мог разглядеть Жиото. Услышал? Но Дук двигался бесшумно. А может, почувствовал, ощутил присутствие кого-то незримого? Что, если тот «настоятель», о котором толковал крестьянин Горкин, обучал монахов чувствовать то, что остальные не чувствовали? Кажется, он насторожился, когда Жиото стал двигаться, а когда стоял неподвижно — Шарпа его ощутить не мог. Так или иначе, в присутствии монахов нужно будет вести себя очень осторожно.
Заднюю стену паласа и склон разделяло расстояние всего в три шага. Первый этаж занимали кухня с кладовыми, второй — просторная зала с камином, в которой Жиото впервые увидел господ, и спальни. Лару поселили на третьем, под плоской крышей, более широкой, чем все здание, окруженной навесными бойницами-машикули.
Шарпа, проводив господ и получив какой-то приказ от господина Ивара, ушел к стене, наверное, за Одликом. Дук, проскользнув в двери паласа, принялся бродить по дому, изучая помещения. Несколько раз он прошел мимо Бруны и господина управляющего, съел украденную чуть ли не из-под руки ключницы вяленую рыбешку. И подслушал пару фраз: