— Но улитки не летают! — запальчиво воскликнул Чшанка. — И хвост у них как у рыбы! Та ползает, эта плавает, ха! Глупость брать за основу для летающего корабля то, что отродясь не...
— Эфиропланы Доктуса взлетели, — возразил Хуго.
Между гноморобами и сундуками, где сидели аркмастер с Эриком, стоял широкий стол с расстеленными листами пергамента. На пергаменте — рисунок того напоминающего птицу устройства, которое стояло в мастерской братьев Джиги. Чшанка, чья макушка едва возвышалась над столом, стукнул кулаком по столешнице.
— Улитки медлительны и неповоротливы! Ковчеги Лейфы такие же. Нужно использовать строение того, для кого летать — естественно! Ну разве это не логично? Кто летает, а? Кто?!
Хуго, не сдержавшись, чихнул.
— Птицы? — предположил он. Полог, накрывающий вход в шатер, откинулся, вошли несколько северян с Торонканом во главе. Они волокли большой, накрытый мешковиной предмет необычной формы.
— Осторожно! — рявкнул на них Чшанка, нырнул под стол и, выскочив с другой стороны, подбежал к северянам. Керен уже суетился вокруг носильщиков. Вождь квереморов и аркмастер молча повернули головы, наблюдая за ними. Сидящий на лавке Чаттан привстал.
Он и Торонкан извлекли карл из норы, где те затаились, и доставили сюда, но деревянную птицу с собой не взяли — слишком громоздкая. После этого кверемор, захватив нескольких соплеменников вновь отправился в квартал.
Чшанка и Керен бегали вокруг людей, отдавали беспорядочные приказания и путались под ногами. Когда птица была поставлена посреди шатра, карлы отогнали от нее северян, осторожно сняли мешковину и принялись озабоченно осматривать конструкцию в поисках повреждений.
Очертаниями эта штуковина напоминала океанскую чайку с распростертыми крыльями длиною в человеческий рост. «Брюхом» чайки служила длинная емкость — сейчас опавшая, поскольку подземный эфир, который, как разъяснили карлы, накачивался в нее, почти весь вышел наружу. Хуго, обойдя стол, приблизился к устройству. Керен поправлял «хвост», Чшанка забрался под емкость, так что наружу торчали лишь ноги, и что-то взволнованно бубнил оттуда. Хуго потрогал крыло — покрытые светлым лаком, поблескивающие в свете костра деревянные реи, между которыми натянут... Чаттан потер ткань, понюхал и решил, что это лен, пропитанный крахмалом.
Чшанка выбрался наружу и тут же сказал:
— Отойди, не трогай! Сломаешь!
— Не сломаю.
Увидев длинную железную трубу, которая тянулась под «брюхом» птицы, Чаттан присел на корточки. Труба начиналась от округлой железной емкости с рядами заклепок.
— Рассказывай дальше, — сказал он Чшанке. — Почему вы не улетели вместе со всеми?
— Не хотели бросать ее, — карла указал на устройство. — Мы ведь с батей почти год работали, испытывали у нас в квартале, переделывали...
— Ну так захватили бы с собой.
— Мы и хотели, да не получилось. Батя из-за этого чуть с мастером Бьёриком не подрался. Запретил мастер на ковчег ее брать. Сказал — места нету, и вообще, нельзя перегружать ковчеги. Хотя она не тяжелая совсем, наоборот, самые легкие материалы использовали. Мы с Кереном все равно хотели лететь, но батя наотрез отказался. Сказал — пересидим, потом достроим ее и на ней прилетим в Норавейник. Еще и догоним ковчеги по дороге. Тогда все и поймут, что он прав...
Притащившие «птицу» северяне ушли, кроме Торонкана, который встал рядом с Хуго.
— А потом к нам забрел один этот... с черной кожей, — продолжал Чшанка. — Он, думаю, грабил пустые норы, отстал от своих. Мы его убили, конечно, но он успел батю ранить. Сильно. Батя через три дня помер. Мы его похоронили на нашем кладбище подземном и... — шмыгнув носом, он умолк.
— Ясно, — заключил Хуго. Руки чесались невыносимо. Что за болячка такая? Может, это из-за мехов чесотка напала? Да еще и в носу свербит...
Торонкан потрогал ногой опавшую емкость, и Чшанка, вскинув голову, крикнул:
— Убери копыта!
Кверемор убрал ногу, подняв брови, глянул на карлу, на Хуго и ухмыльнулся.
— Не прикасайтесь к ней, — брюзгливо продолжал Чшанка. — Вы ж, дылды, не умеете с тонкими предметами обращаться.
— Сдулась кишка ваша, — сказал Торонкан.
— Так что ж делать, сдулась. Как ни зашивай ее, как ни клей, все одно газ постепенно наружу просаживается.
— Газ?
— Ну, это мы так подземный воздух зовем.
Они замолчали, разглядывая птицу. Длинное чтобы могло поместиться несколько седоков, кожаное седло крепилось ремнями к покатой деревянной «спине». Еще там были рычаги и какая-то штука вроде очень большой подковы, тоже из дерева.
Эрик и Гело Бесон, склонив головы друг к другу, о чем-то заговорили.
— Оно и без газа летать сможет, — тихо произнес Керен.
Чаттан заинтересовался.
— Да? А как?
— А вот, видишь. — Чшанка, усевшись возле птицы, взялся за узкую железную трубу, примеченную Хуго раньше. — Вот это называете... называется... не знаю, мы еще не придумали. Труба это, в общем. А вот это, — он показал на железную емкость, закрепленную ближе к носу, под деревянной подковой, — это вот... бак. В нем горючий песок, но не обычный, не такой, как мастер Бьёрик с Гарбушем для огнестрелов сделали. Он один к одному с «огненной водой» смешан. Огненная вода — это которая после перегонки получается, которая горит...
— Знаю, — перебил Хуго. — Дальше рассказывай.
— Во, а здесь, видишь, от того места, где труба к баку подходит, — клапан, от него вверх еще одна трубка, узкая, тут вот — еще один бак, только маленький совсем, и в нем — манна. Эта манна через узкую трубку попадает сюда, через клапан из бака подается смесь горючего песка с огненной водой, но не постоянно, а небольшими порциями. Манна со смесью вступает в эту... смешивается, короче, и воспламеняется, и оно по трубе выбрасывается назад. Выхлоп называется. Очень сильно выхлоп... выбрасывается, с ревом таким. И оно летит. А емкость с газом нужна, для того чтобы вверху, над землей то бишь, если захочется, можно было все это перекрыть. Отключить, значит. Тогда пролетишь еще немного и остановишься — из-за трения, которое создает эфир. Это Гарбуш, мы с ним дружили, нам объяснил — что, мол, эфир тоже трение создает. Батя сначала поспорил с ним, даже раскричался, но после согласился. И тогда ты просто повиснешь над землей, потому что газ в емкости упасть не позволит. Допустим, тебе рассмотреть что-нибудь на земле захотелось — перекрыл подачу манны и остановился. А потом опять ее пустил — и летишь.
Когда он замолчал, в шатре воцарилась тишина. Все рассматривали птицу. Чаттан задумчиво поскреб запястье об угол стола и наконец сказал:
— Че-то я не понял. Ну, горит оно там в трубе, ну, сзади из трубы огонь вы... выплевывается — ну так что? Почему из-за этого оно лететь должно?
— Так ведь крылья у нее! — Чшанка поглядел на Хуго, как на непроходимого тупицу. — Крылья, как у птицы, они подъемную тягу создают. Это мы ее так называем, «подъемная тяга», — Гарбуш для нас это придумал, он горазд был слова придумывать. А то, что сзади из нее вылетает, — реактивная тяга. Оно как бы вперед всю машину толкает, понимаешь ты? Сильно очень толкает.