Включенные Милой камеры наблюдения позволили мне увидеть, что на развилке спецназовцы разделились. Пятеро проследовали вниз, чтобы немного позднее, этажом ниже, попасть под перекрестный кинжальный огонь службы безопасности, а остальные пятеро прошли дальше по коридору, чтобы в конце концов наткнуться на наше убежище.
В дверь резко постучали (прикладом), и уверенно-властный голос, усиленный динамиком громкоговорителя, произнес банально затасканное: «Откройте, полиция!»
Пленный охранник, смирно сидевший на стуле, с руками, скованными за спиной его же собственными наручниками, в ответ на эту реплику только криво усмехнулся. Вся стена была заставлена мониторами, на которых при желании можно было увидеть три трупа на этаже и еще один на крыше. Впрочем, думаю, и без мониторов для него не составило бы особого труда догадаться о судьбе четверых своих коллег.
— А они простые, как песня, эти военные, — сказал пленник. — Думают, раз вооружены, то им все позволено...
Мне нравилось, как он себя ведет. Находясь в самой скверной ситуации, какую только можно себе представить, и при этом будучи уверенным на все сто, что в конце концов его ликвидируют (профессионалы не строят иллюзий насчет участи заложника, когда он станет не нужен), пленник все же прекрасно держался.
— Дашь закурить? — продолжил он без всякого перехода.
Я положил Милую на стол рядом с селектором связи, предоставив ей самостоятельно разобраться со спецназом, затем вытащил сигареты и зажигалку из внутреннего кармана пиджака охранника и, прикурив, вставил сигарету ему в рот.
— Вивьен, ты куришь? — спросил я тоном радушного хозяина, предлагающего гостям располагаться поудобнее, ни в чем себя не стесняя.
Девушка отрицательно покачала головой.
— Тогда... Пока у нас небольшая передышка, сходи в душ и приведи себя в порядок, — скорее посоветовал, чем приказал, я. — Потом я принесу тебе новую одежду. Но не задерживайся больше пяти минут. В любое время нам может понадобиться покинуть это убежище.
Пункт наблюдения был оборудован не только всевозможной техникой, которая занимала чуть ли не треть комнаты, но и небольшим закутком, где располагались туалет и душевая кабинка.
Вивьен безропотно выполнила мой приказ, с покорностью автомата проследовав в душевую.
— Подожди, — окликнул ее я. — Возьми это с собой...
Аптечка висела на стене на самом видном месте, поэтому мне не понадобилось много времени, чтобы обнаружить антисептик, ампулы с обезболивающим и одноразовые шприцы.
По-видимому, проектировщики этого помещения в принципе не исключали вероятности боевой ситуации, поэтому укомплектовали аптечку всем необходимым.
— Сделай себе укол и обработай рану антисептиком, — пояснил я на всякий случай.
Она лишь молча кивнула в знак того, что все поняла, после чего скрылась за дверью.
— Милая, включи, пожалуйста, громкую связь, Нам с...
— Биллом, — перехватив сигарету зубами, проскрипел охранник, отвечая на мой невысказанный вопрос.
— Нам с Биллом будет интересно узнать, о чем ты так долго разговариваешь с группой захвата.
— ...вы не откроете дверь прямо сейчас, я взорву ее, — раздался нетерпеливый голос старшего группы, усиленный динамиком громкоговорителя.
— Повторяю еще раз, — голосом пожилого, умудренного опытом мужчины, уставшего от всех этих ненужных объяснений, произнесла Милая. — У меня есть четкая инструкция, согласно которой я в принципе не могу открывать дверь никому, кроме моего непосредственного, начальника. Ни полиции, ни штурмовому отряду, ни уж тем более каким-то подозрительным беглым преступникам. Если я нарушу это предписание, то сразу же автоматически лишусь работы. Сынок... — продолжала моя напарница.
Тут я наконец-то понял, почему мне показался смутно знакомым этот голос. Милая копировала речь и манеру разговора шерифа, сохранившего жизнь всем своим людям на пыльной обочине пятьдесят четвертого хайвея.
— Сынок, мне осталось до пенсии меньше полугода. Ты можешь взорвать не только эту проклятую дверь, но и все здание целиком. Это твое право. Но даже в этом случае я ни за что не позволю сюда никому войти, Даже не из-за себя, а из-за детей и внуков, которым еще нужно учиться, чтобы...
Командир группы уже понял, что в данном случае слова не помогут. Выслушивать же слезливые бредни старого служаки у него не было ни времени, ни желания. Быстро просчитав все возможные варианты в уме, он пришел к выводу, что вероятность нахождения подозреваемого внутри крайне мала, поэтому без дальнейшего промедления дал отмашку своим людям следовать за ним.
— Неплохо вы его отшили, — подал голос Билл, в то время как я снимал одежду с трупа, примерно подходящего под мою комплекцию.
У выстрела в голову есть свои преимущества, хотя бы с точки зрения мародерства.
— После этого «сынок» даже я чуть было не поверил в историю о бравом ветеране, который постоянно таскает в портмоне пачку фотографий многочисленных детишек и внучат. И готов скорое лечь костьми, чем пустить захватчиков на порог родного дома.
— Кстати, о доме, — перебил его я. — Меня интересует информация об этом здании, не та, которую я могу почерпнуть с экрана мониторов, а что-нибудь по-настоящему ценное.
— Зачем мне все тебе рассказывать, когда я точно знаю, что, как только закончу, сразу же получу пулю в голову?
— Ну, не знаю, — задумчиво протянул я. — Конечно, ничего не могу обещать твердо, но если скажешь действительно что-то ценное... Я ведь могу использовать пистолет и не по прямому назначению, а в качестве простого молотка. Организовав тебе сотрясение мозга с жесткой госпитализацией на пару недель. Может быть, получишь гематому, после которой проваляешься в коме месяц-другой, но, согласись, этот вариант выглядит намного предпочтительнее, чем верная смерть.
Я не лгал. Этот Билл мне даже чем-то нравился. Возможно, своим спокойным фатализмом, а может быть, тем, что так хорошо держался, даже будучи уверенным, что шансов спастись нет.
Тем более, у меня не было против него ничего личного. Мы оба были игроками, и на этот раз моя карта перебила его. Он принял это достойно и уже поэтому заслуживал уважения.
Билл несколько коротких мгновений смотрел мне в глаза, а потом без всяких дополнительных вопросов и условий, выплюнув изо рта истлевшую до фильтра сигарету, коротко сказал:
— О'кей... Договорились...
* * *
Генерал Коррел выполнил приказ Зета, но не в таком полном объеме, как того требовала инструкция аналитика. Он не стал уничтожать в воздухе самолеты, вылетевшие из Таллоу в заданный промежуток времени, а также не тронул поезда, на которых вероятный противник мог вывезти из города технический лазер Е4455К. Вместо этого он приказал устроить тщательнейшую проверку пассажиров поездов на ближайших станциях, самолеты же соответственно подвергались тотальному контролю по месту прибытия в аэропорты. Два международных рейса были посажены на военные аэродромы, откуда после доскональной трехчасовой проверки продолжили полет по своим маршрутам. Недовольные пассажиры и обслуживающий линии персонал даже не подозревали, что целью всех этих утомительных проверок была забота об их жизнях, проявленная генералом Коррелом по собственной инициативе.