— Я не позволю провести новую атаку, — заявил Чистец. — По крайней мере, пока мы не убедимся, что Портулак погибла. Что творится на борту «Крыльев», нам неизвестно. По идее, Портулак может выйти на связь в любую секунду.
Я вздохнул с облегчением.
— Но ведь до зоны обстрела «Полуночной королеве» еще лететь и лететь, — напомнил Чистец.
— Если погружусь в латентность и отключу все защитные устройства, в зоне обстрела окажусь через тридцать часов, — прикинул Калган. — А если «Серебряные крылья» не сбавят скорость, их ни один другой корабль не догонит.
— Тогда вперед! Линия дает добро, — сказал Чистец, отворачиваясь.
— Что за… — начал я.
— Время еще есть, — перебил Чистец. — Разрешение на атаку Калган получит уже на подлете к зоне обстрела, когда мы снова проанализируем все факты. Лихнис, у нас целых тридцать часов. Если к тому времени Портулак не выйдет на связь, тогда и тебе придется смириться… — Договорить он не смог.
— Обещаю начать атаку, лишь когда убедимся, что Портулак погибла, — сказал Калган. — А теперь прошу меня извинить, я должен приготовиться.
Его имаго задрожало и исчезло.
Синхросок действовал — замедлял все функции моего организма, кроме ощущения времени. После того как я два часа продержала Каденцию на прицеле — в реальности пролетело двадцать часов, — мой живот зароптал, напоминая, что некоторые физиологические процессы лучше не сдерживать. Мысли теперь смахивали на старую измочаленную веревку. Я проваливалась в забытье — мне снова и снова снилось, что Геспер восстановился и мы одолели роботов. Просыпалась я каждый раз, полная решимости бдеть, но сил не хватало. Каденция следила за мной с хищным интересом, наблюдая за подъемами и спадами моих умственных процессов. Для нее мой разум был вроде витражного окна: погаснет свет за определенными его частями — и она начнет действовать.
Через двадцать четыре часа хронометр вернул меня к реальному времени. Вялая и заторможенная, я теперь по-настоящему чувствовала каждую секунду.
— Да, чем дальше, тем тяжелее, — отметила Каденция.
Я поднялась. По онемевшим ногам медленно прокатилась огненная волна боли. Я с трудом добрела до пульта управления, продолжая держать Каденцию на прицеле. По-моему, атака не возобновилась, хотя, возможно, я прослушала.
— Лихнис, это Портулак, — проговорила я в микрофон пульта. — Я жива. Слышишь меня? Есть новости?
Мучительная тишина напоминала бесконечное пространство-время. Я слонялась по мостику, смотрела на сломанных роботов, гадала, почему Лихнис не отвечает. Побочный эффект синхросока в том, что мозг после него восстанавливается не сразу, поначалу реальное время кажется невыносимо медленным. Я об этом помнила, но все равно чувствовала, что жду слишком долго. Уже собралась послать новое сообщение, когда послышался голос Лихниса.
— Ты жива! Какое счастье! — радовался он. — Мы так долго тебя не слышали, что стали опасаться худшего. Когда выпущена защитная оболочка, сигнал, ясное дело, не пошлешь, но атака завершилась, а ты все молчала. Я забеспокоился! Ты ведь знаешь об атаке? Мы подбили «Серебряные крылья», но не так сильно, как рассчитывали. Ладно, хоть потеряли корабли, а не шаттерлингов. Горчица, Лебеда и Лопух летят на других кораблях. Самое главное — мы не сдались и, похоже, выяснили, куда вы направляетесь. Портулак, поговори со мной! Что у вас творится?
— Сначала скажи, куда мы летим, — попросила я.
Ответ пришел минуты через четыре с небольшим — корабли шаттерлингов подсократили отставание, хотя и совсем чуть-чуть.
— Полной уверенности нет, но мы спрогнозировали ваш курс и кое-что нашли, — начал Лихнис. — Окончательные выводы пока не делаем — слишком мало ясности. На первый взгляд суть такова: если экстраполировать вашу траекторию на шестьдесят две тысячи световых лет, кое-что обнаруживается. Это не другая система и не граница империи среднего уровня. Это звездамба, Портулак, наша звездамба.
Я глянула на Каденцию: надо же убедиться, что она не затевает гадость.
— Это точно звездамба Горечавок?
— Абсолютно точно. Ей три миллиона лет — половина возраста нашей Линии. По крайней мере, дамба похожа на нашу — мы должны поддерживать ее работоспособность.
Вспомнилась звездамба возле системы кентавров, которую отремонтировал Лихнис.
— Что значит «похожа на нашу»? Дамба либо наша, либо нет. В космотеке должны быть четкие сведения о том, наша ли это работа, кто из шаттерлингов ее выполнял, какую звезду пришлось огораживать и почему проблему не решили перерожденцы или мигранты.
— Дамба однозначно наша, — отозвался Лихнис, — только информации в космотеке куда меньше обычного. И проверить затруднительно. Установкой занимался Очиток — он собирал миры-кольца и размещал их вокруг звезды. Очиток погиб, дело было десять с лишним циклов назад.
«Короче говоря, Очиток погиб вскоре после установки звездамбы», — подумала я и стала рыться в памяти, воскрешая обстоятельства его исчезновения. Увы, без космотеки ничего не получалось. Еще до бойни мы потеряли более сотни шаттерлингов. Каждый случай я не могла помнить при всем желании. Порой подробности вообще оставались неизвестны.
— Очиток исчез, — продолжал Лихнис. — Что с ним стало, мы не знаем. С тех пор звездамба обслуживает себя сама, разумеется под нашим наблюдением. Раз в цикл мы летали туда с проверкой. Больше и сказать нечего. Дамбу возвели у голубого супергиганта, находящегося в десятке световых лет от места обитания двух молодых цивилизаций. Когда ее строили, в межзвездное пространство ни одна из них не выходила. Взрыв звезды разложил бы озон в атмосферах тех планет и вызвал бы массовую мутацию. За год обе цивилизации вымерли бы. Вмешательство хранителей помогло бы… Только обращаться к ним показалось рискованным. Как раз в то время Линия Горечавки старалась утвердиться в Союзе.
— А что стало с теми цивилизациями?
— Обе сгинули, — ответил Лихнис спустя четыре минуты, за которые я проверила, не ожил ли Геспер. — Одна достигла высокого уровня развития, населив пять тысяч систем. Потом ввязалась в микровойну с огромным Содружеством Киновари, и все, песенка была спета. Другая цивилизация освободила галактику от своего присутствия, так и не выйдя за предел ракет на химическом топливе и термоядерных бомб. Дальше… — Лихнис остановился, словно перед очередным абзацем статьи из космотеки. — Дальше история мутная. Сегодня сверхновая мешала бы многим соседним цивилизациям. Жизней погубила бы множество, возможно десятки миллиардов. Но все нынешние ее соседи вполне развиты, чтобы организовать эвакуацию или принять меры по защите биосферы. И все они достаточно отдалены от сверхновой — вымирание в масштабах системы никому не грозит.
— Нас сейчас волнует не влияние сверхновой, а возможная авария на звездамбе. Сверхновые второго типа выделяют энергию месяцами, если не годами. А при аварии на звездамбе огромное количество энергии выбрасывается мгновенно.