— Макс, конечно, тебе очень трудно. Конечно, все перепуталось. — Она сострадательно на меня смотрит. — Я же знаю, как ты любишь Клыка. Но пойми, у вас больше ничего не получится. Думаю, ты и сама это знаешь.
Я задушенно всхлипнула. Здрасьте-пожалуйста. Дожила. Семилетняя пигалица дает мне советы в любовных делах.
— Макс, ты столько для нас всего сделала. Столько всего нам принесла в жертву, — продолжает она, и голова у меня идет кругом. — Ты жизнью ради нас столько раз рисковала. Я знаю, позволить Дилану тебя любить — это еще одна жертва. Но ведь эта жертва не только ради нас — ради будущего всего мира.
Так-так. Я начинаю по-настоящему заводиться. Она что, хочет меня в Германию с ним отправить, чтоб там гнездо с ним вить и яйца нести?
— И к тому же, — Ангел притормозила перед входом в гостиницу, — эта жертва когда-нибудь и тебе самой принесет радость. Дилан — классный парень. И если он и вправду для тебя создан, жить будет намного проще. Ты же ему страшно нравишься. Подпусти его чуть-чуть поближе — и он тебя на всю жизнь полюбит.
От всех этих разговоров мне совсем тошно. Если она не остановится, меня или стошнит, или я упаду в обморок. Смотрю в ее голубые глаза, и она улыбается:
— Макс, мне бы так хотелось тебе помочь. Кабы только я сама знала ответы на все вопросы. Но я знаю только то, что ты должна верить собственным чувствам. И не беспокойся, что Клык или кто другой думает. Что бы ты ни решила, я с тобой. Я любое твое решение и пойму, и поддержу. Так и знай.
Как же мне хочется ей верить. Верить, что ей не хочется выжить меня из стаи, не хочется стать командиром.
— Верь мне, Макс, — шепнула она мне в самое ухо.
В Америке все большое. Например, Биг Мак. Или машины. Или штаны на резинке. В Европе все по-другому. Масштаб в Европе совсем другой. Там все поменьше. Как бы это сказать, в Европе все по человеческим меркам сделано. И так, по-моему, очень даже уютно.
Есть только одно исключение — лифт. Размером метр на метр, и такой медленный, как будто его белка в колесе тянет, а ты стоишь там, как дура, вплотную к тому, кто недавно разбил тебе сердце. А все из-за того, что лень одолела и не хватило ума подниматься пешком по лестнице.
Вжалась в угол — только бы от Клыка подальше. И упорно разглядываю свои кроссовки. Зрелище, надо сказать, не из приятных. На одном шнурки порвались, и я прихватила их чем под руку попалось — вставила в дырочки скрепки для бумаги.
— Похоже, Группа Конца Света становится все опасней и опасней, — осторожно начинает Клык.
Лифт шипит и скрипит. Хотелось бы знать, когда его последний раз проверяли? Здание построено в семнадцатом веке. Интересно, тросы-то хоть с тех пор заменяли?
— Макс? — снова окликает меня Клык.
Голова у меня дернулась. Избежать разговора больше не удастся. Набираю полную грудь воздуха:
— Еще бы. С их-то разговорами о том, что все умереть должны.
Клык тяжело вздыхает, и я безуспешно пытаюсь еще чуть-чуть от него отодвинуться.
— Стая, кажись, в отличной форме, — говорит он, чуть помедлив. — Ты, понятное дело, о маме и Элле волнуешься.
Кто-то, похоже, рассказал ему обо всем происшедшем. Кто бы это мог быть? Уж точно не я.
Я киваю. Наш разговор ни о чем — сущая пытка. И это человек, с которым я часами целовалась. Сердце ему нараспашку открывала, самыми сокровенными мыслями делилась. Как же так получилось, что Клык стал мне совсем чужим, а Дилана я, кажется, всю жизнь знаю?
Мне давно известно, жизнь мутанта — не сахар. Но что для мутанта-подростка она не сахар вдвойне, этого я не ожидала.
— Ты что, не хочешь со мной разговаривать? — Клык явно разозлился.
И тут что-то во мне лопнуло.
— Как ты мог меня разлюбить?!
Вот идиотка! Зачем только я это ляпнула?! Хочется тут же раствориться, исчезнуть. Надо же было так подставиться. Смотрю в сторону, пожимаю плечами, мол, что тут говорить. Но уже поздно. Слово не воробей: вылетит — не поймаешь.
Клык саданул ладонью по стенке лифта. Кабина дрогнула и поползла еще медленнее — тянущая его бедная белка в колесе, поди, чуть с ума от страха не сошла.
— Ты так думаешь? А как тебе кажется, легко мне видеть тебя с этим… «экспериментом»?
Это Дилан-то «эксперимент»? А сам-то он кто?
— А как ТЕБЕ кажется, легко МНЕ видеть тебя с этой… с моим клоном?
— Но это ты так решила!
— Я?! Это ты все решил! Ты улетел! Ты нас бросил! Ты немедленно всем нам замену нашел! И мне в первую очередь!
— Никакая она тебе не замена. — Его лицо на мгновение смягчилось. — Никто тебя заменить не может. Мне просто нужен был еще один хороший боец. К тому же… она совсем другая. Совсем не такая, как ты. Почти во всем.
— Значит, она особенная, — огрызнулась я. — Рада слышать! Что еще скажешь?
— А как насчет твоего суперкрасавчика? Думаешь, я не понимаю, что между вами происходит?
— Ну, объясни мне скорее, что же именно между нами происходит? Потому что самой мне ни хрена не понятно.
В крошечном лифте стоит страшный ор. Мы кричим все громче и громче и даже не заметили, как лифт наконец остановился, двери вдруг открылись и наши голоса выплеснулись наружу. Я вижу перед собой Ангела. И ее решительное лицо.
Она скрестила на груди руки и, очевидно, нас поджидает.
— Что происходит? Ссориться будете после. Послушайте лучше меня. У меня есть план.
Так, дождались. Если есть что-то, от чего у меня сердце уходит в пятки, так это когда Ангел заводит подобные речи.
Я вздыхаю:
— Давай, выкладывай.
Хорошо бы Клыка с нами не было. Мне хочется сказать ему: «Твоя команда — этажом ниже. Тебе — туда». Но у нас общий враг — ГКС. А значит, надо действовать сообща. Поэтому, скрипнув зубами, я сдержалась, а он собрал своих, и все вместе мы забились в наш с Ангелом и Надж номер.
— Но ей всего семь, — слышу я шепот Звезды. — Какого плана можно ждать от такого младенца?
Вдаваться с ней в объяснения я не потрудилась.
— Значит так, — начинает Ангел, расхаживая из угла в угол. — Мы все видели, что большинство членов ГКС — дети и подростки. Скорее подростки. Но я в целом по возрасту подхожу.
— Ты хочешь вступить в члены? — удивляется Надж. — Как?
— Пусть они меня завербуют. — Ангел облокотилась на одну из кроватей. — От маленькой, невинного вида девчонки они никакого подвоха ожидать не будут. Подростки всегда подозрительнее. Короче, я вступлю в члены, и изнутри мне станет понятно гораздо больше.
— Но… — Холден огляделся вокруг. — Может все-таки это лучше сделать кому-то постарше? Это, наверное, опасно.