Концов тут было не сыскать, хотя начало положил, наверно, Роберт Джонсон — легендарный чернокожий блюзмен. В его жизни многое неясно: Джонсон был незаконнорожденным, отец неизвестно кто, у него был жестокий отчим, три или четыре раза он менял имя, женился в семнадцать и через год овдовел. Юнцом он околачивался в Робинсонвилле, в компании Сона Хауса, Вилли Брауна и других титанов дельты Миссисипи, — и постоянно просился на сцену. Пару раз ему предоставили такую возможность. Оказалось, Джонсон посредственно играет на губной гармошке и уж совсем любительски — на гитаре, не умеет петь и начисто лишён чувства ритма. В девятнадцать лет он вдруг исчез. Когда год спустя он снова появился в городе, его по-прежнему никто не принял всерьёз. Но в перерыве музыканты вышли покурить и тяпнуть вискаря — и вдруг услышали звучащий из пустого зала дикий, фантастический по силе блюз! Все опрометью кинулись обратно — и выронили сигареты: на сцене сидел Джонсон и играл как никому и не снилось. Старые блюзмены были потрясены. Меньше чем за год неуклюжий подросток превратился в обаятельного виртуоза, затмевавшего всех и вся. Поползли слухи, будто Джонсон встретил дьявола и продал ему душу за умение играть блюз. Культура чёрной Америки, замешанная на шаманстве, христианстве и сантерии, не признавала иного объяснения: ведь что-то случилось в те несколько месяцев, когда Джонсон якобы жил со своей семьёй в Хейзелхерсте! Джонсон не скрывал, что общался с дьяволом посредством вуду; так он достиг ритуального выхода за пределы своих естественных возможностей, что позволило ему совершить невероятный прыжок из подмастерьев в мастера. Он колесил по стране, возникая то здесь, то там, как привидение; «чёрный денди» в щегольском костюме, в шляпе и при галстуке, с неизменной сигаретой в углу рта, он сам был как дьявол и бравировал этим, когда пел: «Заройте моё тело на обочине шоссе, чтоб мой старый злой дух мог вскочить в автобус и поехать». Холодок пробирал от его строчек: «Я и дьявол ходим рядом, я и дьявол, о-о! ходим рядом, и я изобью свою женщину всласть!»
Все здесь сыграло свою роль — и загадочное превращение из ученика в мастера, и годы одинокого блуждания, без друзей, гонимым, одержимым, и полдюжины различных историй о его смерти, тайна которой прояснилась совсем недавно… Его боялись и боготворили. Порой его видели одновременно в разных городах, далёких друг от друга (а спутать его игру с чужой было немыслимо!) — он играл в насквозь прокуренных дешёвых клубах «баррель-хаус», в негритянских кабаках, наставлял рога всем мужикам направо и налево и записывал песни на дешёвых маленьких винилах «race records» — их в итоге набралось двадцать девять, этих блюзов, и каждый был сырым, грубым и прекрасным, как неотшлифованный бриллиант. Умер Джонсон в 1938 году, «корчась на полу и воя как собака», когда очередной ревнивый муж угостил его стаканчиком отравленного виски. Ему было двадцать семь.
Сказать, что блюза не было до Джонсона, значит соврать, но именно Джонсон добавил в него ту толику безумства, каплю запредельной чёрной мистики, после которой эта музыка не могла остаться прежней. Его записи — библия для всех, кто надумал играть блюз. Роберт делал на гитаре то, что до него никогда никто не делал. Странные, резкие звуки его голоса — то басовое рычание, внезапно срывающееся фальцетом на визг, то вопли и гнусавые причитания, его песни о сексе и бессилии, о дьявольских сделках с совестью и мужском бахвальстве, полные беспричинных проклятий и грубой чувственности, сопровождаемые тяжёлыми, яростными ударами по струнам гитары, звучащей как два или даже три отдельных инструмента, со сдавленным подвыванием, ритмы буги-вуги и мелодии, гонящие его мрачные тексты прямо по пустынному шоссе куда-то на запад от Мемфиса, — всё это поражает и сейчас, а тогда… Многие до сих пор всерьёз упорно ищут легендарный Перекрёсток, на котором Джонсон заключил свою сделку. Есть даже фильм про эту историю — мистический, слегка наивный, густо замешанный на блюзе, горечи потери и любви.
Ещё двое непосредственных «предтечей» тоже кончили плачевно. Один, Сэм Кук — темнокожий крунёр с красивым мягким голосом, любимец женщин, мастер мелодичных баллад, был застрелен в одном из мотелей Лос-Анджелеса. Другой — величайшая звезда кантри Хэнк Уильямс, в двенадцать лет встретил чёрного блюзмена, старика по имени Ти-Тот, который показал мальчишке первые аккорды. Уильямс не различал блюз и кантри, играл агрессивно, жёстко и тоже вплотную подошёл к открытию нового стиля. Можно цинично добавить, что он первым подал пример настоящей «рок-н-ролльной» смерти — будучи пьяным, захлебнулся рвотой на заднем сиденье своего автомобиля. Его последний хит — «Мне не выбраться из этого мира живым» стал гимном людей, потерявшихся на скоростных шоссе 50-х. На его могилу ежедневно приходит столько народу, что траву пришлось заменить искусственным покрытием.
Пионерам рок-н-ролла не везло просто фатально. Техасец Бадди Холли, очкарик с внешностью ботаника, привнёс в рок-н-ролл много нового: ввёл в аранжировку скрипки и женское трио, первым взял в руки «доску» — легендарный «Фендер-стратокастер», освоил новые приёмы игры… В популярности Холли уступал только Элвису. Достаточно сказать, что в Штатах выпущены всего четыре почтовые марки, где увековечены рок-исполнители; на одной из них — Бадди Холли. В зените славы он погиб в авиакатастрофе во время гастролей по Британии.
Эдди Кокрэн, «маленький король рок-н-ролла», отличный гитарист, выглядел великолепно, пел не хуже Элвиса и сам сочинял свои едкие, наивные, сердитые песни, полные одиночества, скуки, романтики, насилия и безденежья — эти маленькие шедевры мало кто сумел потом перепеть. Ещё одна звезда 50-х, Джин Винсент, настоящий артист с уникальным голосом, должен был стать ответом Capitol на появление Элвиса. Его Be-Bop-A-Lula прогремела по обе стороны Атлантики. Моряк, списанный с корабля из-за травмы, хулиган и дебошир с полуоторванной и кое-как заштопанной ногой, он был настоящий шоумен, ломал гипс на каждом концерте, приходилось искать врачей, чтобы сделать новую повязку, а он пил болеутоляющее и никогда не жаловался. Мало кто терпел его скверный характер. Тяжелые отношения с менеджерами, музыкантами и собственными женами — всё у него было не так. Кокрэн и Винсент — история навсегда связала эти два имени: в 1960 году оба гастролировали в Англии и угодили в аварию, в которой первый погиб, а второй получил травму и надолго сошёл со сцены.
Схожая судьба постигла Карла Перкинса, кумира Джорджа Харрисона, автора легендарной Blue Suede Shoes. Перкинс не был красавчиком, как Элвис, зато был гораздо более талантливым и музыкальным, он мог стать мегазвездой, но авария прервала его карьеру — по дороге на телешоу автомобиль упал с парома. Перкинс потерял в этой аварии брата, сам получил тяжёлую травму и в большой рок-н-ролл уже не вернулся.
Чем кончил «настоящий» король — Элвис Пресли, прекрасно известно. В его жизни и смерти полно загадок. Одни его боготворили, другие предавали анафеме. Джон Леннон сказал: «До Элвиса не было ничего», журнал «Роллинг Стоун» писал про него: «Элвис Пресли — это рок-н-ролл». В нём смешалась французская, шотландская, ирландская кровь; одна его прабабка была еврейкой, другая — индианкой-чероки. У него был поразительный нюх на хиты. Он крайне редко выступал как автор, но чужие жемчужины преподносил так, что в дальнейшем они ассоциировались только с ним. В 1977 году, в возрасте сорока двух лет, он умер в своём роскошнейшем поместье по причине, до сих пор не установленной. Хоронили его в закрытом гробу. На могильной плите второе имя Элвиса, Арон, выбито с ошибкой — «Аарон». Среди поклонников ходил слух, что смерть «короля» инсценирована, а его могила — кенотаф. До сих пор масса людей утверждает, что видели его живёхонького то тут, то там.