Потом появился Игнат.
Пока Андрей рассказывал, успело стемнеть. Небо сделалось синим, потом лиловым. Загорелись звёзды. Сумрак быстро загустел, но облака исчезли, ночь обещала быть ясной. Я был готов к тому, что Танука вернётся с минуты на минуту, но варган не смолкал, хотя паузы стали длиннее. Да уж, подумал я, судьба действительно свела меня со странным существом. Даже прозвище девчонки теперь наводило меня на определённые мысли: по японским поверьям, барсуки тануки — оборотни. Но сейчас меня волновало другое.
— Ну а что в итоге-то? — недоумённо спросил я, когда собеседник умолк. — Спорить не буду — досталось девочке по самое «не могу». Ну так и что? Кому сейчас легко? Ты мне лучше вот чего скажи: как это связано со мной?
— Мне трудно сразу объяснить, — уклончиво сказал Зебзеев, прислушиваясь к звукам варгана. — Ты имеешь представление вот об этом? — Он коснулся бубна, кожа на котором уже вполне просохла и натянулась.
— Ты про что? — не понял я. — Про бубен?
— Нет, я о шаманстве.
— Андрей, — я поморщился, — брось! Уж кто только не говорил мне в последние дни о шаманах. Неужели и ты собрался пичкать меня байками об этой ерунде? Ну знаю я, что ты балуешься этим, ну и что?
— Я не балуюсь, и это не ерунда, — поправив очки, серьёзно сказал тот. — Не отметай с порога всё, что тебе непонятно, — можешь выплеснуть с водой ребёнка. Я знаю, что с тобой случилось. Не прячь глаза — Танука мне всё рассказала. Я могу объяснить, если ты будешь слушать. Будешь?
— Да буду я слушать, буду… — горько усмехнулся я. — Что мне остаётся? Говори. Я знаю, мне Танука тоже говорила, что ты типа шаман.
Зебзеев повертел в руках бубен. Стукнул в него.
— Всё так, — сказал он. — Мы с друзьями были на Алтае, там один шаман положил на меня глаз. Вообще-то, я долго не соглашался — не мог решиться. Потом увидел один сон — и поехал. Не буду рассказывать: это неинтересно… Я обучался больше года, только посвящения не успел пройти, иначе пришлось бы там остаться: шаман привязан к месту Силы. Так что считай, что я шаман «без паспорта».
— Как это так — не понял я. — Им что, паспорта теперь выдают?
— У меня нет своего постоянного духа-проводника. Общаюсь с кем придётся.
— Скажи ещё, что в астрале летаешь…
Андрей осклабился в улыбке, словно я не оскорбил его, а сделал комплимент.
— Летаю, — ответил он без хвастовства (но, впрочем, и без лишней скромности). — Вообще-то, это несложно. Для этого не нужно каких-то безумных способностей, достаточно малого.
— Может, ты и в космос летал? И на Луну?
Глядя куда-то мне за спину и не переставая улыбаться. Зебзеев покачал головой:
— Врать не буду, на Луне не был.
— Что ж так?
— Там свой шаман.
Очередная, уже приготовленная ехидная фраза застряла у меня в горле.
За разговором я не заметил, что варган смолк, и, лишь когда за моей спиной хрустнула веточка, вздрогнул и обернулся. Танука стояла у меня за спиной и, похоже, прислушивалась к разговору, а заметив, что её присутствие больше не секрет, прошла и села на бревно рядом со мной.
— Жан, — тихо сказала она, взяла меня за плечи, развернула к себе и заглянула в глаза. — Жан, я всё понимаю… Только ты дослушай, ладно? Дослушай, а спорить будем потом. Если захочешь. Обещаешь?
Я промолчал.
— Ты уже видел ту собаку? — вдруг спросил Андрей. Я вздрогнул и вытаращился на него — так, наверно, вздрагивал сэр Генри Баскервиль при упоминании его семейного проклятия.
— Видел, — очень спокойно ответила за меня девушка. На миг мне стало не по себе — показалось, что они оба сейчас на меня кинутся.
Андрей удовлетворённо кивнул.
— Да, в общем, я не сомневался, — сказал он, — просто убедиться хотел. Это хорошо: меньше придётся объяснять. Так вот. Я не знаю, как это происходит, но если хочешь знать моё мнение, Танука — стихийный шаман. То ли при рождении, то ли во время болезни часть её души… ну, скажем так, отмерла. С тех пор она всегда на грани. Частично в этом мире, частично — в том.
— Что значит «отмерла»? — переспросил я, по-возможности стараясь не смотреть на свою спутницу. — Что вообще значит: «часть души»? Разве она может делиться на части, душа?
— Ну, не отмерла, так переродилась, если тебе так понятнее, — разъяснил Андрей — Природа не терпит пустоты. Я думаю, на её место вселился какой-то посторонний дух, другая, «замещающая» сущность. Коми называют это «шева».
— Хорош болтать, — мрачно сказала Танука. Она была серьёзна и сосредоточенна, как альпинист перед восхождением. — Без меня не наговорились? И так небось все кости мне перемыли.
Андрей, однако, не смутился.
— Извини, я всё-таки доскажу. Конечно, если брать христианские или мусульманские каноны, то душа едина и неделима. Но вот манси, например, считают, что у человека несколько душ. Конкретно: у мужчины — пять, у женщины — четыре. Уж не знаю, отчего такая дискриминация. Так вот. Я, например, в том мире человек. По крайней мере, мало отличаюсь от себя обычного. А вот Танука — нет, и потому, наверно, проникает дальше… или глубже, если тебе так больше нравится. Гораздо дальше, чем я. Её, к примеру, с Луны не гонят.
— Это почему?
Андрей пожал плечами:
— Наверное, потому, что собаки лучше умеют общаться с духами.
Я наморщил лоб. Собака, которую не гонят с Луны… Странно: я вдруг вспомнил, что «Битлз» сперва хотели назваться «Moondogs» — «Лунные собаки».
Я повернулся к девушке:
— Так ты всё-таки оборотень?!
— Дурак, да? — сердито сказала Танука. — Оборотней не бывает. Здесь я человек.
— Смотри на вещи проще, — вступился за неё Андрей. — Если рассматривать человека как многомерное существо, тогда такое «превращение» значит только то, что в нашей физической реальности он повернулся, ну, как бы своей другой гранью. Эта другая грань может выглядеть как волк, птица, куст или даже камень. Но вообще-то это такие же части целого, как, скажем, хвост, нога и хобот у слона. Хотя внешне они совершенно различны. Ты помнишь притчу о слоне и трёх слепцах? Древние это понимали очень чётко.
— Но как же? Это значит, я… — И поспешно отвёл взгляд. — Нет, нет, погодите! Как я тогда мог её… то есть тебя, видеть?
Танука вздохнула. Потрясла головой.
— Вот глупый… — сказала она. — Да потому и видел, что ты отсюда, из нашего мира, уже выходил!
— Я?! Когда?
— Думаю, недавно, — подтвердил Зебзеев. — В самый ближний слой и очень ненадолго, но выходил. Сперва только заглядывал, потом прорвался. А иначе, как ты, по-твоему, из участка сбежал? Обычно люди сквозь полы не проваливаются.
— Так я… — Я с силой потёр лоб. Голова опять кружилась, сердце бухало в груди. Блин, что ж это творится… — Вы шутите?