— Почему ты разрешил ей сесть в машину?
— Я не разрешал. Это она сама, незаметно.
— Я тоже еду, — настаивала Бланка. — И между прочим, наша мама сказала бы, что правильно делаю.
— Хороший ход, — ответила Мередит. — И все-таки ты не едешь.
— А вот она бы позволила! Любая мать поняла бы меня!
— И ведь не возразишь, — заметил Дэниел.
Мередит села на переднее сиденье.
— Ну хорошо, сдаюсь. Но если окажется, что это трущоба, ты остаешься сидеть в машине.
До Нью-Йорка они доехали в молчании, слушали радио. В городе, по счастью, с движением обстояло нормально. На Двадцать третьей улице им ни разу не встретился красный свет; Дэниел гнал с такой скоростью, что Мередит не успела разглядеть, есть ли еще на прежнем месте кафе, где ей впервые встретился Джон Муди. Улица, на которой нашел себе пристанище Сэм, выглядела вполне прилично, хотя как раз его дом был довольно обшарпанным.
— И никакая не трущоба, — заметила Бланка.
— Может быть, мне на всякий случай пойти вперед, проверить? — вызвался Дэниел, найдя место для стоянки.
— Да ладно, — сказала Мередит. — Мы же все равно туда войдем.
Забрав весь скарб, привезенный Сэму, они пошли к обветшалому особняку. Парадная дверь была незаперта, и они поднялись к квартире 4В. Позвонили несколько раз. Открыла девушка — примерно тех лет, что и Сэм. В джинсах и свитере, с черными, коротко стриженными, взъерошенными волосами. Впустила их, не спрашивая, кто они и зачем, — наверняка и так было ясно. Родственники привезли вещи. К тому же и попугай был при них, его бормотание слышалось из-под Сэмовой рубашки.
В квартире царил беспорядок — тарелки с остатками еды, чашки, которыми пользовались вместо пепельниц, разбросанные повсюду одежда и газеты — но само помещение было совсем неплохое. В гостиной, завернувшись в одеяла, спали двое. Определить их возраст, пол или хотя бы живы ли они, было невозможно. В комнате застоялся дух марихуаны и пота.
— Как вам хватает денег снимать такие хоромы? — спросил Дэниел у девушки, которая им открыла. Квартира была намного лучше, чем его собственное нью-хейвенское жилье.
— Когда-то эту квартиру снимала моя бабушка. С несменяемой квартплатой. А я, когда понадобилось за ней ухаживать, жила у нее. Потом она умерла, и квартира перешла ко мне.
Сэма они застали в спальне, у телевизора. Он сидел на кровати, прислонясь спиной к стене, — уже заранее взвинченный, дерганый.
— Вы что, в уме? — бросил он им при виде Бланки. — С какого перепуга притащили ее в это логово?
— Может, сперва скажешь спасибо, что притащили сюда твое имущество? — отозвалась Мередит.
Бланка, положив на кровать аккуратную стопку глаженой одежды, забралась к брату. Сэм запустил руки в сумку с вещами.
— А, и электрощеточка здесь! — сказал он одобрительно.
— Это твоя девушка, да? — спросила Бланка.
— Ее звать Эми, — сказал Сэм.
Черноволосая Эми подошла и стала в дверях.
— Вот спасаю его…
Мередит обернулась, чтоб рассмотреть ее внимательнее. Худенькая, в тяжелых черных ботинках, у свитера — дырки на локтях. Слегка асимметричное лицо. Серьезная. Хорошенькой не назовешь, но зато внушает доверие.
— Изменить меня задумала, — насмешливо сказал Сэм. — Не поймет, что я — человек конченый.
— А Мередит выходит замуж, — объявила Бланка. — Смотри, какое кольцо!
— Подарок друга, и только, — поправила ее Мередит.
Сэм все же взял ее за руку, глянул и вынес свое суждение:
— Невидное какое-то.
Мередит заметила ссадину на его лице. След, оставленный разъяренным отцом. Состязание в обоюдных пинках обречено было чем-то разрешиться, и на беду разрешилось вот чем.
— Плохо без тебя дома… — сказала брату Бланка.
— У тебя скоро появится новый родич. Вполне возможно, тоже единокровный братец. С легкостью заменит меня.
— Не важно, кто будет — брат или сестра, — угрюмо сказала Бланка. — Мне никто на фиг не нужен.
— Это ты от меня такого набралась. Перестань… Ага! — Сэм вынул из сумки старую коробку из-под обуви. — Умница, что привезла! Могу теперь отдать одну вещь, предназначенную тебе. Полагалось бы отдать, когда ты вырастешь, но ты и так уже совсем большая.
Бланка прижалась плечом к плечу брата, глядя, как он открывает коробку своих сокровищ. Она всегда мечтала посмотреть, что там хранится. Оказалось — всякая всячина: письма, фотографии, мелкие косточки.
— А это — мой бельчонок, — сказал Сэм. — Уильям.
— Бр-р, — поморщилась Бланка.
Была там и фотография их матери. Бланка подняла ее к свету. В доме у них не водилось фотографий. Не таков был дом…
— Смотри, какие веснушки!
— На лице — семьдесят четыре. Это она мне сказала. Она считала их.
Сэм вынул какой-то сверток в папиросной бумаге и протянул его Бланке.
— Опять беличьи косточки?
— Скелет дракона. Я как-то ночью на крыше убил дракона, а кости у него были сделаны из звезд!
— Очень остроумно, — фыркнула Бланка. — Чего ты, в самом деле!
Мередит тем временем обследовала помещение. На комоде лежала трубка и щепоть марихуаны, валялись порожние бутылки из-под виски. Она открыла ящик. Нижнее белье. Шприцы… Мередит мысленно пожелала девушке Эми больше удачи в спасении Сэма, чем выдалось им самим.
— Кончайте с этим, Мерри, — сказал Сэм, заметив, как она учиняет свою негласную проверку. — Данная территория — уже не в вашем подчинении.
Бланка развернула папиросную бумагу. В ней оказалась нитка черных бус, похожих на стеклянные шарики, какими играют дети. Бус, неожиданно теплых на ощупь, как она убедилась, взяв их в руки.
— Мамин жемчуг, — сказал Сэм. — Только он запылился.
Бланка поднесла ожерелье к лицу и дунула. Черная короста отделилась и рассыпалась в прах, подобно слою сажи.
— Какая прелесть! — воскликнула Мередит. — Смотри, они совсем другие!
Жемчужины были сливочной белизны — белизны облаков и снега.
— Только не реветь, — предупредил сестру Сэм.
— И не собираюсь. — Бланка скорчила ему рожу и высунула язык.
Правда, когда пришло время уезжать, она все-таки расплакалась. Дэниел незаметно сунул Сэму бумажку в сто долларов.
— Не на наркотики. На еду.
— Да я не наркоман, — сказал Сэм. — Это — так, способ расслабиться.
Мередит между тем перестилала постель, положив Сэму подушку и стеганое одеяло. Девушка Эми наблюдала.
— А говорил, у него нет матери, — заметила она.