Стелла едва сдерживала радостное волнение. Если она видела смерть, которой затем дали отпор, выходит, она предрекает не верную гибель, а всего лишь ее возможность? Так может быть, и другие смерти не обязательно произойдут, их удастся предотвратить, если повести себя правильно?
— Просто я в библиотеке проглядывала кое-какие книжки по анатомии, — сказала она доктору. — А там, в клинике, соединила вместе кое-какие симптомы и удачно угадала.
— Не просто удачно, а блестяще.
Стелла так возликовала от комплимента, что даже не нашлась что ответить.
— Я езжу в клинику каждую субботу. — Доктор старался говорить как ни в чем не бывало, избегая давления. Все равно с Хэпом и сыном Дэвидом оно не помогло. — По дороге заезжаю также в дом престарелых. Если интересно, могу тебя прихватить. Мне кажется, в тебе есть медицинская жилка.
— Конечно интересно. — Стелле понравилась экскурсия в клинику; там она чувствовала себя как рыба в воде. Да что там, она даже не заметила, что забрызгала кровью ботинки. — Спасибо. Я поеду с удовольствием.
Она так обрадовалась сегодняшним новостям — у молодого человека были отличные шансы, и, оказывается, существует возможность повернуть человеческую судьбу даже в последний момент, — что порывисто обняла доктора и только потом направилась к черному ходу.
— Мне пора домой. Передайте Хэпу, что мы увидимся с ним в школе.
Стелла прошла по подъездной дороге и остановилась на краю поля. Ее распирала изнутри какая-то странная радость, как будто она вдруг обрела некую значимость. Не помня себя от счастья, она помахала Торопыге, но конь только посмотрел на нее и спокойно продолжил щипать траву. Некоторые лошади могли запаниковать от резкого порыва ветра или пролетающих облаков, они шарахались в сторону, когда из травы взмывали вверх птицы, когда полевые мыши разбегались во все стороны, — но только не Торопыга. Он видел слишком многое, чтобы пугаться; он жил слишком долго, чтобы испытывать тревогу.
— Желаю тебе поскорее околеть, — сказала Стелла коню. — Ну же, — подзадорила она и подняла руки к небу, словно прогоняя прочь будущее, в котором увидела Хэпа, как он летит с лошади, а вокруг нет никого, кто бы мог облегчить его падение. — Умри! — скомандовала она старой кляче.
Торопыга остался стоять, где стоял, жуя траву. Зато появился кто-то еще; по дороге с другой стороны тихо подошел Джимми Эллиот, он слышал каждое слово. На нем были джинсы и темная рубашка, позволившая оставаться незаметным в тени. Теперь он подошел и остановился рядом со Стеллой.
— Это можно устроить, — сказал он.
— Отлично. — Стелла рассмеялась. Ей бы следовало удивиться при виде его, но она почему-то не удивилась — И что ты собираешься сделать? Пристрелить его? А может, ты просто швырнешь в него луковицу. Это здорово может напугать.
— Ха. Очень смешно. — По правде говоря, Джимми сберег ту луковицу, спрятав в пластмассовую сумочку на молнии в дальнем углу шкафа. — А что не так с этим конягой? С чего вдруг ты хочешь, чтобы он околел? Вид у него вполне безобидный. Я бы даже сказал, жалкий. Совсем как у твоего приятеля Хэпа.
Вообще-то Джимми сам не знал, что он здесь делает. Стоило ему заметить Стеллу и Хэпа в машине доктора, когда они проезжали по городу, как он опомнился, когда уже шагал по подъездной дороге к дому Стюартов, а потом остановился, чтобы повисеть на заборе и поглазеть на какого-то старого мула.
— Он представляет угрозу для общества. — Стелла вспомнила слова мистера Стюарта о том, что ее мать сводила всех мальчишек с ума, тогда как Стелла на нее совершенно не похожа. Она посмотрела на Джимми и встретила его удивленный взгляд. Видимо, отец Хэпа ошибся. — Совсем как ты.
— И ты можешь это определить, только взглянув на меня?
Джимми рассмеялся, но сам не узнал свой смех, тогда он сделал вид, что закашлялся, и почувствовал, что сердце ударилось о ребра.
— Я уже говорила тебе раньше, что хорошо разбираюсь в людях. — Стелла отскочила от забора и пустилась бежать. — Спорим, я быстрее добегу до дороги?
Но Джимми не тронулся с места и лишь глядел ей вслед, хотя она быстро удалялась. По какой-то причине он никак не мог отвести от нее глаз, даже если это означало уступить ей победу.
— Вряд ли ты хорошо в них разбираешься! — прокричал Джимми Эллиот и заулыбался, когда она достигла дороги. Все произошло так, как он надеялся: она победила, но не зазналась. Обернулась и помахала рукой. — Иначе ты не стала бы со мной разговаривать.
Никто не будил Уилла на работу, да и самой работы не было, как не было жены, которая бы бранила его за лень и неряшливость. Поэтому он просыпался не раньше двенадцати. Никто не напоминал ему мыть за собой посуду, поэтому она накапливалась в раковине, пока не достигала монументальной высоты, этакая гора произвольной формы из вилок, ложек, мисок с недоеденным чили и застывшими макаронами, и все это балансировало на любимых чайных чашках Дженни, трещавших под грузом кастрюль и сковородок. Другие квартиросъемщики давно поняли, что никакие их жалобы не заставят Уилла подчиняться общепринятым правилам. Да что там, он больше не утруждался выносить мешки с мусором даже на лестницу, не говоря о том, чтобы спускать их по мусорной трубе, — просто сваливал за дверью в кучу. Миссис Эрланд консультировалась со своим племянником, юристом, занимавшимся жилищным правом, но избавиться от Уилла Эйвери не представлялось никакой возможности, даже когда жильцы начали жаловаться, что в холле завелись мыши.
По выходным, слава богу, у соседей Уилла наступала передышка, так как он часто проводил пятницу и субботу в доме у Эллен Пакстон, той самой, что пользовалась духами с жасминовым ароматом, который учуяла в своей квартире Дженни. Эллен преподавала пение в музыкальной школе, и, хотя она не была сногсшибательной красоткой, Уилл мог вполне прилично у нее пообедать, а после заняться отличным сексом, если только не перебирал спиртного, конечно. В последнем случае он часто засыпал на диване, служа подушкой линяющей хозяйской кошке, которую Уилл ненавидел.
Дженни уехала, и у Эллен появилась надежда, что ее отношения с Уиллом к чему-то приведут, а Уилл, в свою очередь, не очень торопился разрушать эти надежды, хотя бы до тех пор, пока у него в кармане не заведется наличность. Ни к чему отказываться от вкусных обедов и возможности иногда перехватить взаймы у Эллен в случае крайней нужды. Разумеется, ей незачем было знать, что он также спал с Келли Батлер, официанткой из «Осиного гнезда», которой было всего двадцать три, и по молодости она не обращала внимания на кавардак в квартире Уилла и на тот факт, что он никуда ее не водил.
Правда заключалась в том, что больше всего в жизни ему не хватало Стеллы, доверия Стеллы, ее веры в него. Дочка часто звонила, оставляя сообщения на автоответчике, так как он всегда либо отсутствовал, либо спал. Она скучала по отцу, просила, чтобы он приехал в Юнити хотя бы ненадолго. Но по условиям поручительства ему было предписано не покидать пределов Бостона. Этот Бостон превратился для него в чугунные оковы. Бостон — жестокий и бездушный город, если у тебя нет денег и устремлений. Все эти магазины и кафе на Ньюбери-стрит, симфонический зал с идеальной акустикой, отель «Ритц» с потрясающим видом из окон — что толку от всего этого человеку без денег и перспектив? Уилл был на мели, разочарование вконец его доконало; по ночам он не мог заснуть, не пропустив несколько стаканчиков, но и тогда его сон был беспокойным, лишенным сновидений — он словно погружался в глубокую яму, откуда не выбраться. Он часто просыпался, охваченный дрожью, словно только что нырнул в холодную воду, после чего едва дотянул до берега. Он бессвязно бормотал, выпивал несколько чашек кофе, но по-прежнему продолжал дрожать.