– Сразу прыгнуть, конечно, проще, но «Блэк Джек» – это последний шанс. Хрупкая соломинка надежды. Отчаяние обречённого. Называйте как угодно, суть не изменится.
– Не слишком понятно, но достаточно впечатляюще чтобы, по крайней мере, попытаться. – Наверное, впервые за последнее время я почувствовал себя легко и свободно.
– Ну что, приступаем?
– Да.
– Играем честно. Это слишком возвышенное место, чтобы омрачить его мелким жульничеством.
– Насчёт места не знаю, я здесь впервые, а насчёт нечестной игры – всё понял.
– Раз понял, начинай раздавать. – Если безумная женщина с головой собаки о чём-то и жалела, то только о том, что лично не вспорет мне глотку, прежде чем я брошусь в бездонную пропасть.
– Тебя когда-нибудь погубит именно спешка.
– Это откровение разбило мне сердце! – Её отрывистый полусмех-полулай был неприятен сам по себе, а если учесть что эта «дама» имела не слишком располагающую к общению внешность, то становится ясно – её присутствие за игровым столом не доставляло мне никакой радости.
Стараясь не обращать внимания на истеричную фурию, я обратился к пауку:
– Игроки могут помогать друг другу, одалживая фишки, или же это запрещено правилами?
– Разумеется, могут!
Если бы я не видел этого типа своими глазами, то по изысканной манере вести беседу мог бы принять за принца крови. Похоже, паукообразным он был не всегда.
– О'кей, раз не осталось никаких неясностей, давайте приступим.
Игроки заняли свои места, разложили фишки – и мы начали первую партию. Каковая и закончилась достаточно быстро. Причём, разумеется, не в мою пользу. Затем последовали вторая, третья и четвёртая – и все с неизменно печальным результатом для крупье.
По большому счёту, вампир и паук могли вообще не играть, потому что меня разгромила полоумная сука. Если первые два игрока делали небольшие ставки, играя весьма осторожно, то их напарница постоянно ставила чуть ли не по максимуму и брала карту даже на шестнадцати. Однако, несмотря на такое безрассудство, ей фантастически везло, и партия неизменно кончалась её «очком» и моим перебором.
– Без шансов, – прокомментировал ситуацию паук после того, как я в четвёртый раз подряд словил перебор.
В банке у крупье оставалось фишек на одну последнюю ставку.
– Никакого сопротивления. – Вампир был ещё более категоричен. – Тот чудак, поймавший свою пулю, был намного интереснее, чем эта игра.
– А что вы хотели от неудачника со сморщенным от холода членом? – Морда собаки расплылась в нехорошей улыбке, а из пасти потекла очередная тоненькая струйка слюны.
– Бешенство неизлечимо, – жёстко сказал я, в упор посмотрев на ненавистную тварь. – Никто не будет лечить больную собаку, её просто пристрелят.
– Уж, не из твоего ли крупнокалиберного орудия? – Она откровенно издевалась, потому что была уверена – исход противостояния предрешён.
Я устало закрыл глаза, пытаясь успокоиться, но ничего не вышло. Когда сидишь голый и посиневший от холода, а какое-то непонятное животное открыто издевается над тобой, о каком спокойствии может идти речь?..
Если бы у меня под рукой был пистолет, не прошло бы и секунды, как мозги этой гадины вылетели бы наружу через развороченный затылок.
Но пистолета не было. Поэтому не оставалось ничего иного, как испить чашу унижения до дна.
– Последняя раздача? – В голосе паука не слышалось радости, он просто хотел узнать, что думает крупье по этому поводу.
– Точно. – Несмотря на то, что я был по уши в дерьме, мне удалось найти в себе силы вымученно улыбнуться.
– Самая последняя.
– Рано сдаёшься, сладенький.
– Разве я сказал, что сдаюсь? – Хотя шансов на благополучный исход игры почти не было, в моей душе неожиданно затеплилась смутная надежда, похожая на детскую веру в чудо. – Я просто сказал, что эта раздача будет решающей только и всего.
Далеко-далеко, по ту сторону миллионов миров и вселенных, прекрасная женщина склонилась над бездыханным телом, запечатлев долгий нежный поцелуй на его бесчувственно-холодных губах.
– Разумеется, она будет решающей, а потом тебе предстоит мучительно долго падать в бездонную пропасть. – Глаза женщины с головой собаки сузились, превратившись в две щёлочки. – Причём всё это время ты будешь осознавать, что являешься законченным неудачником с обмороженным членом.
– Законченных неудачников не целуют королевы. – Сам не знаю, почему я привёл этот неубедительный довод, но что сказано то сказано.
Как ни странно, реплика произвела должный эффект.
– Сама королева? – совершенно спокойно и без всякого наигранного веселья поинтересовался паук.
– Скорее, снежная королева, – уточнил я, и неожиданно сам поверил в то, что произнёс.
Так иногда бывает с душевнобольными или очень впечатлительными людьми – они начинают верить в собственные выдумки. Причём чем бредовее или сверхъестественнее ложь, которую они выдают за правду, тем сильнее и отчаяннее они в неё верят.
– Ты говоришь о любви? – Подобного вопроса можно было ожидать от кого угодно только не от полутрупа-полувампира.
– Нет, я говорю только о поцелуе. Любовь – совсем другое.
– А он не так безнадёжен, как казался с первого взгляда. – Паук скорее рассуждал вслух, чем обращался к кому-то конкретному. – Думаю, эта партия ещё не окончена.
– Вы что, все с ума посходили?! – Было очевидно, что женщина и без того неуравновешенная, вне себя от ярости. – Какая может быть партия, если у меня сейчас опять будет двадцать одно, а этот обмороженный элементарно переберёт.
– Ну, зачем же ругаться? – Паук брезгливо поморщился, как будто проглотил какую-то гадость. – Здесь же общество культурных людей.
– Да, ты прав. – Она неожиданно успокоилась, но от этого стала ещё более опасной. – Мы не будем ругаться, мы просто доиграем эту игру до конца.
– Давайте доиграем эту игру до конца! – Я неожиданно решил, что порой даже в компании кошмарных галлюцинаций, порождённых передозировкой наркотиков, может быть достаточно весело, чтобы на время забыть о неизбежно приближающемся финале.
Как и прежде, паук и вампир остановились на семнадцати и восемнадцати, а у их неуравновешенной подруги было двадцать.
– Карту? – задал я чисто формальный вопрос, потому что в «Блэк Джеке» никто и никогда не берёт карту на двадцати, так как, во-первых, в этом риске нет никакого смысла, а во-вторых, спасти от перебора может только туз. [3]