Мэри была на кухне, готовила ужин. Едва Дьюи вошел, она обрушила на него перечень домашних бедствий. Кот подрался с соседским коккер-спаниелем и, кажется, выцарапал тому глаз. Пол, их младший сын девяти лет, сверзился с дерева. Просто удивительно, как он еще жив остался. А потом его старший брат, тезка Дьюи, поджег помойку, и соседи всполошились, что огонь перекинется на их дома. Кто-то, кто именно – неизвестно, даже вызвал пожарных.
Пока жена описывала эти несчастья, Дьюи налил две чашки кофе. Вдруг Мэри умолкла на середине фразы и уставилась на мужа. Лицо его пылало, и она чувствовала, что душа у него поет. Мэри воскликнула:
– Элвин! О милый! Неужели хорошие новости?
Он молча протянул ей конверт. У Мэри были мокрые руки; она вытерла их, уселась за кухонный столик, отодвинула свою чашку с кофе, открыла конверт и вынула оттуда фотографии белобрысого молодого человека и другого – темноволосого и смуглого; полицейские снимки. К фотографиям прилагались полузашифрованные выписки из досье. Про блондина было написано:
Хикок, Ричард Юджин (б.м.) 28, КБР 97 093; ФБР 859 273 А. Адрес: Эджертон, штат Канзас. Дата рождения: 6.6.31. Место рождения: К-С, Канз. Рост: 5,10. Вес: 175. Волосы: блондин. Глаза: голубые. Телосложение: атлетическое. Цвет лица: румяный. Занятие: покраска автомобилей. Преступление: воровство, мошенничество, недействительные чеки. Досрочно освобожден: 13.8.59.
Второе описание звучало так:
Смит, Перри Эдвард (б. м.) 27-59. Место рождения: штат Невада. Рост: 5,4. Вес: 156. Волосы: т-кор., Преступление: кража, угон, побег. Арестован: (не заполнено). Кем: (не заполнено). Размещение: отправлен в КИК 13.3.56. Комп. «Филипс», 5-10 лет., прибыл 14.3.56. Досрочно освобожден: 6.7.59.
Мэри внимательно рассмотрела фотографии Смита, сделанные в фас и в профиль: лицо высокомерное и жесткое, но не только, ибо была в нем какая-то специфическая утонченность; губы и нос казались красиво очерченными, и Мэри подумала, что глаза с влажным блеском и мечтательным выражением довольно красивы – довольно (на актерский лад) темпераментные. Темпераментные и, более того, «порочные». Хотя и не такие порочные и не такие непростительно «преступные», как глаза Хикока Ричарда Юджина. Мэри, завороженная глазами Хикока, вспомнила один эпизод из детства – как она обнаружила рысь, попавшую в ловушку, и как, несмотря на то, что она хотела ее выпустить, глаза рыси, горящие болью и ненавистью, иссушили поток ее жалости и наполнили сердце ужасом. «Кто они?» – спросила Мэри.
Дьюи рассказал ей историю Флойда Уэллса и под конец добавил:
– Забавно. Последние три недели мы как раз занимались тем, что проверяли всех, кто в свое время работал у Клаттера. Теперь все обернулось так, будто нам просто повезло. Но через несколько дней мы бы все равно вышли на этого Уэллса. Установили бы, что он в тюрьме. И тогда все равно выяснили бы всю правду. Как пить дать.
– Но может быть, это еще не правда, – возразила Мэри.
Дьюи и восемнадцать человек, которые были выделены ему в помощь, проверили сотни ниточек, которые никуда их пока не привели, и она хотела предостеречь мужа, чтобы потом его не постигло очередное разочарование, потому что ее тревожило состояние его здоровья. Он был изнурен, у него постоянно было плохое настроение, и он выкуривал по шестьдесят сигарет в день.
– Может быть, и нет, – ответил Дьюи. – Но у меня теперь есть версия.
Тон, каким он это произнес, произвел на Мэри впечатление; она снова посмотрела на лежащие на столе фотографии.
– Подумай о нем, – сказала она, постучав ногтем по портрету белокурого молодого человека анфас. – Подумай об этих глазах. Они как будто следят за тобой. – Она убрала фотографии обратно в конверт. – Лучше бы ты мне их не показывал.
Тем же вечером, только позже, другая женщина в другой кухне отложила носок, который штопала, сняла очки в пластмассовой оправе и, наставив их дужки на посетителя, сказала:
– Я надеюсь, вы его отыщете, мистер Най. Для его же блага. У нас два сына, но он наш первенец. Мы любим его. Но… О, я все понимала. Я понимала, что ему не пришлось бы собирать вещи, не пришлось бы удирать, не сказав никому ни слова – ни отцу, ни брату. Не пришлось бы, если бы он опять во что-нибудь не влип. Что его заставляет так делать? Что? – Она посмотрела на худощавого мужчину, ссутулившегося в кресле-качалке на другом конце маленькой жарко натопленной комнаты. Это был Уолтер Хикок, ее муж и отец Ричарда Юджина. У него были тусклые, погасшие глаза и грубые руки; когда он говорил, его голос звучал так, как будто им редко пользовались.
– С моим мальчиком все было в порядке, мистер Най, – проскрипел мистер Хикок. – Отличный спортсмен – в школе всегда в первой команде. Баскетбол! Бейсбол! Дик всегда первоклассно играл. И учился неплохо, по нескольким предметам вообще был отличником. По истории. По черчению. Когда он закончил среднюю школу – в июне сорок девятого, – ему захотелось продолжить учебу в колледже. Он мечтал выучиться на инженера. Но мы не могли себе этого позволить. Попросту не было денег. Никогда у нас не было денег. Наша ферма – каких-то жалких сорок четыре акра, мы едва сводим концы с концами. Наверное, Дик обиделся, что его не пустили в колледж. Первая работа, которую он получил, была на железнодорожной магистрали Санта-Фе в Канзас-Сити. Семьдесят пять долларов в неделю. Он считал, что этого хватит на обзаведение семьей, и они с Кэрол сыграли свадьбу. Ей только-только исполнилось шестнадцать, ему было девятнадцать. Я всегда говорил, что ничего хорошего из этого не выйдет. Так и получилось.
Миссис Хикок, пухленькая женщина с мягким круглым лицом, на которое не наложила отпечатка тяжелая жизнь и работа от темна до темна, упрекнула мужа:
– А наши внуки? Три замечательных малыша – вот что из этого вышло. А Кэрол – чудесная девушка. Она не виновата.
Мистер Хикок продолжал:
– Они с Кэрол сняли приличных размеров дом, купили шикарный автомобиль – неудивительно, что они не вылезали из долгов, даже при том, что вскорости Дик стал зарабатывать больше. Когда устроился водителем «скорой помощи». Потом его взяли в компанию «Маркл Бьюик», у них в Канзас-Сити большая контора. Он стал механиком и красил машины. Но они с Кэрол жили на широкую ногу, продолжали покупать вещи, которые были им не по карману, и в конце концов Дик дошел до того, что стал выписывать недействительные чеки. Я все еще думаю, что этот заскок у него связан с аварией. Он разбил голову в автокатастрофе. После этого он уже никогда не был прежним. Азартные игры, чеки. Раньше за ним, насколько я знаю, такого не водилось. И тогда же он снюхался с другой девицей. C той, ради которой он развелся с Кэрол и которая стала его второй женой.
Миссис Хикок сказала:
– Дику просто некуда было деваться. Вспомни, как эта Маргарет Эдна в него вцепилась.
Если ты нравишься женщине, это еще не значит, что надо давать себя заарканить, – сказал мистер Хикок. – Ну что ж, мистер Най, я надеюсь, теперь вы знаете обо всем столько же, сколько мы. Почему наш мальчик попал в тюрьму. Отсидел семнадцать месяцев – и только за то, что позаимствовал охотничье ружье. У своих же соседей. У него и в мыслях не было красть, что бы они там ни говорили. И после этого он сломался. Когда он вышел из Лансинга, я его просто не узнал. С ним невозможно было разговаривать. В его представлении весь мир был против Дика Хикока. Даже вторая жена его бросила – подала на развод, пока он был в тюрьме. Но все равно в последнее время он, казалось, стал поспокойнее. Работал у Боба Сэндза в Олате. Жил здесь, вместе с нами, рано ложился спать, никак не нарушал условий освобождения. Я вам вот что скажу, мистер Най, мне недолго осталось, у меня рак, и Дик об этом знает – во всяком случае, знает, что я болен, – и меньше месяца назад, перед самым своим отъездом, он мне сказал: «Папа, ты всегда для меня был славным папой. Я больше никогда не буду тебя огорчать». Он говорил искренне. В этом мальчике много хорошего. Если бы вы посмотрели на него на футбольном поле, если бы увидели, как он играет со своими детьми, вы бы не сомневались в моих словах. О господи, кто бы мне объяснил, что с ним опять произошло! Его жена сказала: